Нерождённый 4

Стоп, нужно остановиться, это безумие наслаждения нужно срочно остановить! Я не хочу торопиться — ночь слишком длинная чтобы торопиться! Я снимаю Алису с члена и она тут опрокидывается на спину разглядывая небо счастливыми глазами

— Почему мне совсем не было больно? — удивляется. — Разве первый раз не должно быть больно?

— Тебе повезло, — улыбается Эми и обняв, целует её.

— Я еще кое-что хочу, — неожиданно говорит Алиса, очень, очень странно улыбаясь.

— Что ты хочешь? — Эми отрывается от её губ и тянется язычком к соску Алисы… ну что она творит! Я помню Эми… раньше. Серьёзная, почти надменная, а, оказывается… такая развратная.

— Почему ты не отвечаешь? — Эми перестаёт нежно покусывать соски Алисы и сейчас приблизив своё лицо к её, смотрит в глаза Алисе… глаз в которых отражаются звёзды.

— Потому что мне хорошо и я не могу говорить, — смущённо улыбается та. — То, что ты делаешь слишком приятно, чтобы у меня были силы говорить.

— Хорошо — я не буду целовать твои сосочки, — Эми целует её, — Слишком сильно хочется узнать что ты хотела сказать.

— Я хочу сосать его, — Алиса показывает на мой член, а потом закрывает лицо ладонями, словно сгорая от стыда.

— О! — восклицает Эми. — Почему ты так стесняешься?! Это же хорошее желание… но…

— Есть «но?» — Алиса приоткрывает ладошки и выглядывает через них.

— Да! — Эми прижимается к ней, обнимает и целует. — Я тоже хочу сосать его. И что нам теперь делать? Мы же обе имеет право делать это.

— Да, — кивает Алиса. — Мы обе его жёны.

— Задачка, — качает головой Эми, лишь ненадолго отрываясь от губ Алисы.

— Ты первая жена, значит, имеешь право сосать первой, — находит решение вежливая воспитанная Алиса.

— Ты права, спасибо, — Эми уже собирается выпускать её из своих объятий, но потом словно задумывается. Ненадолго.

— У меня есть идея получше, — говорит она.

— Неужели ты разрешишь мне сделать это первой?!

— Нет! — строго говорит Эми. — Но мы можем делать это вместе. Сразу вдвоём. И тогда никому не придётся ждать!

— Почему бы и нет! — радуется Алиса. А потом снова смутившись закрывает лицо ладонями. — Какая же я ужасная, хорошо, что меня сейчас не видит папа.