Приемный

Ещё десять секунд тишины — для них, и неисчислимое время испытаний — для меня. И мало того, что драло в горле и лёгких, так чёртово болото выше колена засосало ноги, отчего я съезжал в него задницей.

— Есть идеи, как уходить будем? — спросил первый.

— Можно пойти дальше по канаве. Дойдём до озера, а там мимо бетонного забора к железке, — ответил второй. — Сделаем большой круг, но перестрахуемся.

— Хорошо. Так и сделаем, — одобрил первый.

— Да, блин! — взмолился пухлый. — Я сумку столько не дотащу.

— Дотащишь! Зря что ли пуза такое отъедал?! Вставай и пошли!

— Ещё минуту!

— Пошли, сказал!

— Чтоб вас! Дайте хоть отлить!

Желудь поднялся и подошёл к краю канавы, зажурчал ручеёк и утих через секунду:

— Пацаны! Кажется, там жмурик лежит!

…….

Надо мной склонились три головы. Я хотел поздороваться и сказать, что ещё не совсем жмурик, но выдавил из себя лишь протяжный стон.

— Живой, — сказал второй. — Но, похоже, худо ему.

— Ранен, — согласился первый. — Вот на кого клановские облаву устроили.

— Думаешь? — всполошился Желудь.

— Ну а что тут думать. Часто ты видишь валяющегося в канаве пацана с разрезанной кофтой и окровавленным лицом?

— Почти каждый день.

— Да, но не в элитном посёлке, где снуют вооружённые громилы. Готов спорить, что ищут его.

Собравшись с силами, я попробовал кивнуть. Почему-то мне показалось важным, чтобы пацаны знали обо мне правду. Впрочем, у меня всё равно ничего не вышло. Мой кивок ничем не отличался от других спазмов умирающего тела.