Чикурин.
Бамбуковая роща.
Мирная деревушка самых трудолюбивых в округе разрушителей древних эстакад. Однако это был лишь… побочный и не самый интересный для этих гоблинов заработок. Эта работа позволяла сохранять добрые отношения с приглядывающей за ними машинной Матерью, давала отличный заработок и медобслуживание. Но их суровые рабочие души все же больше склонялись к другим делам – ковыряние на залитых водой рисовых полях, выращивание плодов, взращивание новых бамбуковых садов, приглядывание за семьей обитающих неподалеку панд, щелканье ножничками над бонсаями, изготовление сакэ и практикование боя на мечах и не только на них. Их эта жизнь полностью устраивала. По-настоящему устраивала. Они считали себя живущими в мирном радостном раю.
Чикурин был на отменном счету у системы. И она предпочитала не замечать мелких кастовых проблем, списывая их на этнические древние традиции. Ну да – раз еще далекие предки этих называли грязножопыми ушлепками предков вон тех, то вполне логично, что так оно и дальше продолжится. Но все кастовые шероховатости – по словам вдруг начавшего орать на меня явно шокированного случившимся старика – были лишь парой остринок во вкусном жизненном бульоне.
Откуда они берут такие сравнения, мать их?
Остринки в жизненном бульоне…
Получается их уже сварили и осталось только сожрать?
Да насрать. Я внимательно слушал сразу всех, шагая рядом с уже двигающимися волокушами. А беглецов прорвало поговорить, так что на нас вылили целый океан этого оказавшегося грязноватым жизненного бульона.
Но проблемы неприкасаемых – их собственные проблемы. Я потерял малейший интерес к этому, как только узнал, что Чикурин на две трети состоит из буракумин, хотя правят ими чистенькие высокородныйе- совет старейшин. Так что нехер ныть про свои кастовые трудности. Не нравится? Возьми мачете и наведайся к главному старейшине проверить его яйца на спелость – не пора ли снимать урожай?
Но вот другие сведения меня заинтересовали куда сильнее.
Деревня деревней, но здесь до безумия любили бегать, прыгать, сражаться на мечах и биться врукопашную, стрелять из огнестрела, луков и арбалетов. Умение умело сражаться было возведено в культ. Как и способности переносить тяжелые грузы по многу часов – в Чикурин даже устраивали специальные гонки на выносливость, где участники перетаскивали на трещащих спинах здоровенные бетонные блоки. Самые крепкие и боевитые пользовались большим уважением.
Вот это меня крепко зацепило – зачем? Зачем деревенщине-мостоломам настолько продвинутые боевые умения, которые к тому же постоянно шлифуются вне зависимости от пола и возраста. Вот почему у нескольких старух были нагинаты, а девушки умело держали в руках сильные даже на вид луки.
Зачем?
Сбивчивые ответы уже начавших успокаиваться неприкасаемых прояснили эту муть.
Чикурин являлся одним из пунктов пополнения их великой мать его геройской армии. Той армии, что постоянно пребывала в сражениях там в океане – неподалеку от рубежей Формоза. В этих рубежах и были проблемы – от Формоза перли ужасные твари и эти геройские самураи их беспощадно истребляли. И вполне успешно справлялись с порученным системой делом, за что получали регулярные жирные бонусы.
Я настолько заинтересовался этими бонусами, что передал старикам в волокуше один из передатчиков и велел ждать, когда я снова выйду на связь.
Вернувшись к своим, я опустился на колено, подгреб к себе трофейные мечи и прежде, чем начать слушать изнывающего от злости Каппу, обнажил клинки и задумчиво произнес:
– Родовые сокровища?
– У каждого из этого меча есть длинное многозначащее имя – резко выдохнув, Каппа уселся рядом со своей глефой, открыл фляжку – Да, лид. Это родовые сокровища. О засаде…
– Засада? – повторил я, сжимая стальными руками рукоять одного из мечей и резко сгибая ее.