Несколько моих гоблинов — из рядовых и свежих — желая доказать свою боевитость, перешли на бег и первыми влетели в пролом. Злой рявк Каппы запоздал на секунду:
— Стоять!
Взвывшая электроника успела показать мне то, что увидел бегущий впереди мечник — два подсвеченных красным диска в земле. Мины…
Ахнувший взрыв убил трех гоблинов, отшвырнув их искромсанные безногие тела. Одного подбросило наверх и он повис на стене, но последовавший взрыв спрятанного за краем пролома устройства перебил его пополам. На нас плеснуло красным душем. Сунувшийся вперед Каппа открыл прицельный огонь, упавшая позади Ссака вела стрельбу меж его ног, азартно водя стволом и посылая куда более скупые очереди и ругательства на неизвестном мне языке. Ползущий подранок пытался отыскать в кровавом месиве именно свои пальцы ног и потихоньку собирал паззл, не замечая, что потерял обе ноги и часть жопы. Рядом с ним задержалась Джоранн, содрав с дебила опустевшую в секунды аптечку и прилепив новую.
К этому мигу я уже был наверху, повисну у вершины спины, куда добрался одним прыжком. Перепрыгивать саму стену я не собирался — не настолько перебрал коктейлей, чтобы стать конченным бесстрашным дебилом. А вот судя по увиденным мною бутылкам те, кто атаковал резиденцию, выпили немало.
Выглянув, тут же спрятался и вгляделся в сделанную экзом картинку. Запомнив увиденное, парой горизонтальных прыжков-перехватов перебрался на четыре метра в сторону и там уже выпрыгнул. Когда долетел до долбанных клумб, один барабанный магазин был уже пуст и отлетел в сторону. С щелчком вставив второй, я выпрямился и зашагал к бегущим навстречу ушлепкам, чье смешное вооружение успел опознать. Бьющие в меня пули с визгом отлетали в стороны, бронебойные иглы не оставляли и следа на Ночной Гадюке.
— Я рожден убивать!
На этот крик слюнявого моложавого дедка я ответил ударом выдвинутого лезвия, легко пробив его бронежилет. Крутнувшись, не вытаскивая лезвия, насадил на него сисястую девку с огнеметом, заодно пробив ранец за ее спиной. Ливанувшая горючая смесь соприкоснулась с горящим ландышем — хер знает что за цветок — и нас тут же обхватило ревущее пламя. Хлопок… вверх ударил огненный фонтан, что убил древний виноградник и заставив пронзенных эльфов затанцевать. Уронив воющих гнид, я сквозь ревущий вокруг огонь ударил рукой, проламывая лицо еще одной эльфийки, что сообразила главное — надо валить! — и попыталась убежать. Выйдя из зоны огня, я небрежно пнул, забрасывая бессознательную суку под корни горящего виноградника. Давя спелые грозди, я заодно раздавил поясницу прятавшегося в кустах паренька. Он с хрипом вытянул руки, но я успел первым, вторым ударом сбив с него шлем и прострелив затылок. Подхватив из его размякших пальцев не активированную мину, вжал кнопку до щелка, развернулся и киданул. Пролетевший диск со звоном впечатался и прилип к спине боевого серого экзоскелета Грэмвэр. Его электроника тут же определила подарок и Высший бросил попытки добить уже раненую Ссаку, бросившись к стене, чтобы содрать смертоносный гостинец. Само собой, он не успел. Я поставил таймер на семь секунд. Взрыв откинул Высшего от стены, закрутил в полете и вбил в стену белого здания на высоте второго этажа.
— Спасибо! — крикнула Ссака, всаживая себе в шею шприц.
— Не подставляйся, гоблин!
— Есть!
— Каппа?! Не вижу вас…
— Бой у главного входа. Несколько наших полегло. Последний из них… — звуки скрежещущей стали, дикий вопль бой и следом за ним ледяной спокойный голос мечника — Последний добит. Внешние двери выбиты. Внутренние стальные створки целы.
— Хорошо — процедил я, налегая посильнее на скрипящее лезвие и вдавливая его в пробоину в спине упавшего наконец из дыры в стене Высшего.
— А-А-А-А!!!
— Не щиплет?
— Дерьмо! Дерьмо! Ваш сраный Оди — дерьмо! Понял?! Он сдохнет — вы сдохнете!
— Я и есть Оди — ответил я и резко дернул, перерубя позвоночник.
Услышав тонкий писк аптечки, определил местонахождение и как щупом повел встроенный тесак, рассекая всю требуху, пока не добрался до устройства и не перерубил его. Замерший Высший был еще жив, но дрожал от холода — огромная потеря крови. Я заботливо закинул ему в дыру зажигательную гранату. Кто сказал, что гоблины не милосердны?
— Командир!