— Да так же! Главное — мой внутренний мир!
— Уверена? Ты же у нас прямо умная. Вот и задумайся — насколько холодному насекомому интересен твой внутренний мир? Если, конечно, речь не о том, чтобы пожрать твоих набитых сладких шоколадом кишок. Как отреагирует твоя любимая жвалистая гнида, когда вместо рыжей мягкой Джоранн увидит самку богомола с черными глазами?
— Я… вот дерьмо…
— Твоя беда в том, что ты считаешь Хвана своей послушной безотказной марионеткой. Веришь, что ему не плевать на твою сложную богатую душу. Веришь, что ему посрать как ты выглядишь. Вот только на самом деле срать он хотел на твою чувственную натуру. Теплые сиськи и сладкий шоколад — вот чем ты держишь его на привязи. Потеряешь сиськи — останется только сладкий шоко. Справишься, рыжая? Или он развернется и уйдет к другим сиськам обмазанным чем-то бурым?
— Умеешь ты, командир… испохабить женские мечты… Что ж вы так баб не любите? Хотя спасибо, что дал взглянуть с другой точки зрения…
— Но вы все же сблизились с Хваном на максимум…
— Я старалась. Да, Хванчик?
— За этой стеной нас ждет бой — поочередно глянув на каждого, я указал на стальные створки, что отделяли нас от оживших растений — А в бою я буду отдавать приказы. И когда я прикажу — Джоранн вперед и в бойню, а Хван — стой и охраняй раненых… бойтесь не выполнить этот приказ. Я задолбался быть мягким с вами…
— Ты мягкий-то, командир?
— В последнее время я прощаю слишком многое — дернув щекой, я пару секунд помолчал и добавил — И с каждым днем это пугает все сильнее. Я впервые жалею, что вспомнил слишком многое и что продолжаю вспоминать. Было куда проще, когда я бегал простым гоблином в таких вот стальных кишках с утыканной шипами пластиковой дубиной наперевес… я дубасил гоблинов и плуксов, вспарывал там что-то троллю, плавал в дерьме… а в голове было почти пусто.
— Что плохого в знании?
— Знания заполняют пустоту.
— И что?
— А голова солдата должна быть пуста до звона.
— Зачем?
— Чтобы не ведать сомнений — за меня ответил подошедший Каппа и, смерив рыжую тяжелым взглядом, велел — Ты помоги с ранеными. Хван на третью охранную точку вон там — мечник ткнул рукой — На случай если стальная дверь вдруг откроется…
— Я… — начала было Джоранн, но закончить не смогла.
— Заткнуться и слушать, сержант — лицо Каппы оставалось холодным и пустым — Командир прав. Для простых солдат вы доставляете слишком много проблем со своими чувствами, отношениями, ссорами, личными желаниями… Ты — особая заноза в жопе! Солдаты уже рассказали мне, как ты пыталась примять под себя всю базу. Твои сладкие обещания… твои намеки, что Рэка надо бы убрать… мысли о том, что командир Оди уже не вернется… Твоя верность равна нулю, Джоранн. Более того — ты предатель! — сверкнувший тесак замер в нескольких сантиметрах от ее шеи, еще через мгновение там же очутилось лезвие Хвана, блокировавшего удар. Все случилось так быстро, что и не понять, успел бы богомол защитить свою хозяйку.
Молниеносно отступив, Каппа убрал с рукояти меча левую руку и опустил ее на рукоять тяжелого пистолета:
— Я выразил свои чувства, Джоранн.