— Без понятия.
— Они наверняка предложили крупным отрядам колонистов нас найти и сдать марам.
Литвин открыл было рот, чтобы что-то возразить или сказать, но Шендр его перебил. Он с кряхтеньем сел на своей койке и заявил:
— Надо уходить. Пошли, вещички заберем свои.
Они вышли из палаты и двинулись по длинному коридору, ведущему к лестнице, которая в свою очередь спускалась в вестибюль.
Едва они дошли до перил, Шендр, который шел первым, резко затормозил.
— Ты чего? — спросил Литвин.
— Тихо…
— …друзей проведать, — вещал снизу незнакомый голос, — да вот не знаем, в какой палате лежат.
— Вообще-то, у нас часы посещений на двери висят, — послышался сварливый голос дежурной медсестры, — и по одному, максимум двое посетителей. А вас пятеро приперлось.
Шендр осторожно выглянул из-за угла. Возле стойки толклось пятеро мужиков, грязных и пыльных, словно бы только из рейда вернулись. Все пятеро были вооружены и оружие держали наготове.
— По наши души, готов поклясться, — обернувшись к Литвину и Кийко, прошептал Шендр.
— Да ладно тебе, мать, — меж тем разговор в вестибюле продолжился, — вот, держи за хлопоты. Так в какой палате наших найти?
— В шестой, — ответила медсестра.
Мужик, с ней говоривший, тут же развернулся к своим, и коротко кивнул на лестницу.
— Твою мать! — прошептал Литвин. — Шестая — это наша!
— Я же говорил, — буркнул Кийко, — делать теперь что?
Шендр, никому и ничего не говоря, тут же распахнул ближайшую дверь, с циферкой 2.
— Сюда!
Все трое тут же заскочили внутрь.