— Не кричи, — покачала пальцем Ишкуина. — Не надо. Он на то и Мясник, что убил многих. И по его приказу многих убили. Особенно он любит разделывать их на части, за что его и прозвали Мясником. Берёт топор, нож, мачете или что там под рукой будет, после чего начинает расчленять врага живьём. Отрезать кусочек за кусочком. И не только врагов, но и своих, чтоб остальные боялись. Смотри, какая прелесть.
Она вытащила фотографии обезображенных трупов и показала Марии. Естественно, Ишкуину это не сильно трогало, за свою очень долгую жизнь она насмотрелась на разное. Видела даже то, что здоровому человеку в голову не придёт — мало ли чудаков в мире? Но вот у обычного человека эти фотографии могли вызвать шок.
Мария смотрела на эти фотографии с ужасом, чувствуя, как где-то в животе всё её нутро скручивает от отвращения. При этом было в этих фотографиях что-то гипнотическое, из-за чего она не могла отвести от них взгляд.
— Это лишь малая часть его жертв, которых он обожает разбирать на части. В кого же ты влюбилась, деточка, — притворно вздохнула и похлопала её ласково по щеке довольная Ишкуина. — Кстати, я слышала, ты держишь приют. Детки, маленькие, большие, разные. Ты же заботишься о них, верно? И среди них есть наркоманы. Ещё такие маленькие, а уже могут научить, как греть ложку над зажигалкой. Сломанные, уставшие. Умирающие… Скольких ты видела детей на улице, чьи родители снаркоманились, оставив своих чад умирать с голоду? Ведь то могла быть счастливая семья. А эти их бледные личики, выпученные голодные глаза? Слёзы? Совсем ещё дети, брошенные на улице. Ты видела их, когда ваш храм раздавал еду бездомным, верно? Некоторые уже подсели. И не мне говорить, что делают иногда с бездомными детишками плохие люди.
Ишкуина внимательно смотрела в глаза Марии, осторожно подбирая слова. Поубавив свою ауру, тихим, спокойным, доверительным голосом рассказывая ей об изнанке города. Била в те места, где душевное сопротивление Марии было меньше всего.
— А взрослые? Молодые девчонки, что твоего возраста? Или мамы с животами? Все эти люди, что случайно подсели на дурь, сделали всего одну единственную ошибку, но стали жертвой наркотиков. Ты же видела, как они сидят у вас в клубе анонимных наркоманов, верно? Уставшие, страдающие, обессиленные, ищущие хоть какой-то поддержки в других, так как сами уже не могут жить. А эти наркоманы на улицах, дошедшие до ручки, что со слезами на глазах ищут новую дозу, потому что уже хотят не ширнуться. О нет, эти наркоши давно не ради этого принимают — они хотят не испытывать адской боли, этой ломки. Многие из них уже ищут дозу не для кайфа, а для того, что покончить с этим миром. Озверевшие, убивающие своих детей, братьев, сестёр, родителей — наркоманы, которые сделали ошибку. И не смогли с ней справиться, ведь не всем быть воинами. Всё то, что ты ненавидишь, всё то, что ты хотела бы убрать — это идёт от картеля. От одного человека, который хладнокровно убил всех своих соперников ради того, чтоб самому продавать наркотики. Все эти дети, взрослые, подростки, уставшие, голодные и сломленные, желающие бросить, но снова подсаживающиеся — его рук дело. Даже не картель, Мясник, он же Томас, он же Эрнест и когда-то Шрам — человек, который лично наладил поставки в город и стал продавать их дальше. Вся та боль, которую ты видишь — его рук дело. Только от его рук умерли сотни. От его действий разрушились десятки сотен семей. А сколько умерло от его наркотиков? Тысячи? Десятки тысяч? И сколько среди них детей, которых ты видишь каждый день?
— Это неправда, — без прошлой уверенности в голосе пробормотала Мария. — Он другой. Я видела его.
— Они все другие, пока пузо не заделают тебе, — улыбнулась Ишкуина, раскрывая папку и доставая оттуда документы. — Это полицейские отчёты, фотографии, улики. Глянь только, какая прелесть.
Ишкуина достала немало информации. Немало фотографий, которые не оставляли сомнений в роде деятельности Томаса. Она кивнула своим девушкам чтоб те отпустили Марию, после чего передала ей папку.
— Читай внимательно, Мария. Тот человек, который разрушает город и из-за которого разрушено столько судеб — его рук дело. Семьи, пропавшие без вести… О! О! О! — вдруг осенило Ишкуину. — А помнишь войну картеля? Как ты думаешь, кто приложил руку к такому количеству трупов? Запугал людей настолько, что они боялись выйти на улицу? И сейчас Мясник где-то вновь убивает. Ведь он так и не сказал тебе, кем работает, верно? Может какой-нибудь офисный планктон типа бухгалтера, финансиста или менеджера.
— Это неправда… — пробормотала Мария. — Это всё… сделано искусственно. Да, это всё ненастоящее!
— Тогда может съездим в полицию? Пусть они тебе скажут, кем является парень со шрамом на пол-лица. Такого сложно не узнать. Его знает каждый наркоман, каждый убийца, любой, кто хоть раз сталкивался с этим бизнесом. И каждый тебе скажет — он наркобарон и убийца без жалости. Его боятся абсолютно все.
— Я не верю… — пробормотала Мария, перелистывая лист за листом. — Он не мог этого делать… Не мог! Нет, ты всё подстроила! — рявкнула она на Ишкуину, швырнув в неё папку. Содержимое рассыпалось на земле. Никто из девушек даже не дёрнулся, будто с полуслова понимая свою хозяйку. За подобное любую другую Ишкуина бы… могла и не убить, но точно бы изнасиловала. Но поведение Марии вызвало у неё лишь радость.
— Не мог? — улыбнулась она. — Тогда… может позвоним ему?
— Позвонить? — казалось, что в голосе Марии слышна мольба. Мольба не звонить, чтоб не разрушать эту иллюзию. Она бы поверила ему, скажи он просто «нет, это не я» прямо здесь и прямо сейчас. Любые бумажки не смогли бы стать весомыми, скажи он это. Но если он ответит…
— Да-да, так и поступим, — оскалилась Ишкуина, доставая телефон. — Позвоним голубчику. Прикройте ей рот, чтоб случайно ничего не сказала.
Она ликовала. Ликовала, глядя на молящее, испуганное и в то же время желающее знать личико этой сучки, которая едва не плакала. Так попасть, влюбиться в того, кто является причиной стольких бед. Влюбиться в того, из-за которого в её приюте так много сирот и наркоманов. Ишкуина знала об этой девушке куда больше, чем другие. Она знала её грехи в прошлом, что привели девочку к такой набожной жизни. Она видела, как та пытается отчиститься, какой стала правильной из-за собственных грехов и…
Скоро будет наблюдать, как та будет падать.
Теперь даже было непонятно, чьё сердце трепетало больше, Марии от ужаса перед правдой или Ишкуины от предвкушения огромного душевного бума.
Набрав номер, Ишкуина поставила телефон на громкую связь и стала дожидаться ответа. Через три гудка трубку сняли.
ebooksa