Графоманы не плачут,

22
18
20
22
24
26
28
30

– Экий ты скорый, однако. Ну, она-то тебя полюбит, положено так. Заклинание такое, – тихо пояснил Понед. – А вот ты?

Еремеля аж опешил.

– А что я?

– А ты любить её будешь?

– Конечно, а то как же иначе?

– Знамо дело, – вышел вперёд до того молчавший богатырь без шишака на голове. Волосы его уже были припорошены сединой. – Все так говорят, что любовь до гроба, «жили они долго и счастливо и умерли в един день»…

– А потом мужики вспоминают заветы древних, типа «Каждый мужчина имеет право налево», – заговорил Воскр. – И пошло-поехало… Нет, мы нашу Снежнобелку за здорово живёшь не отдадим.

– А вы сами-то кто будете? – Только сейчас царевич осознал, что до сих пор даже представления не имеет, с кем свела его судьба-злодейка.

– Мы-то? – удивился Понед. – Мы – братья гнумы-богатыри. Неужель о нас в песнях не поётся?

– Не поётся… – ответил Еремеля. Он оглядел семерых братьев, оценил превосходящие силы противника, после чего понурил голову, с тяжёлым вздохом повернулся и побрёл к выходу из пещеры, где уже давно ржал его конь, соскучившийся по хозяину.

– Эй, царевич, ты куда? – окликнули его в спину.

Еремеля удивлённо остановился:

– Домой, куда ж ещё?

– А Снежнобелка тебе уже не нужна? – вопросил Понед. Позади него послышался шёпот Воскра: «Ну? Что я вам говорил? Им бы всем только целоваться!..»

От удивления Еремеля аж рот разинул. А после возвестил:

– Так вы сами… того… этого…

– Чего того-этого?

– Ну, не отдавать решили…

– Так за здорово живёшь и не отдадим. А вот коли докажешь честность своих намерений относительно Снежнобелки, сумеешь убедить, что любить будешь верно, тогда и посмотрим…

Тут Еремеля явно обрадовался, потому как на лице его появилась хитрая улыбка, и он весело признался: