– А когда же первый сеанс? – нетерпеливо спросила Менотти.
– Сегодня вечером.
– В котором часу?
– В восемь вы будете уже у меня.
– Отлично! Это мне как раз удобно. К одиннадцати я должна быть в театре к своему выступлению. Итак, ровно в восемь?..
20. Узурпатор
Только наши российские социалисты, узкие, тупые теоретики-болтуны, изучавшие народ либо в тюрьмах по уголовной шпане, либо в прокуренных, пропахших пивом женевских кофейнях, думали и думают еще, что революцию можно остановить, загнать в определенные рамки.
От сих, мол, пор и до сих. А дальше – ни-ни.
Если сжечь примерно так процентов пятьдесят помещичьих усадеб, это будет эсеровский рецепт селянского министра, он же павиан из Циммервальда, – Чернова. Если же все сто процентов сжечь – это будет большевизм.
Схематический пример, – доступный даже и детям, – разницы между социалистами и большевиками.
Первые – лживы, лицемерны, трусливы. Вторые же, наоборот – дерзки, решительны и откровенны, откровенны до цинизма.
Прав был, тысячу раз прав, лихой кавалерийский генерал, бивший советскую нечисть на Юге России. На чей-то вопрос:
– Ваше превосходительство, какая разница между меньшевиками и большевиками?
– А такая: меньшевиков надо меньше вешать, большевиков надо больше вешать.
Генерал, в достаточной степени перевешавший тех и других, сам едва ли подозревая, обмолвился изумительной по своей простоте и глубокой правде блесткой.
Эта обмолвка стоит известного анекдота. Бричка и сани заспорили между собой, кто из них лучше. Сани восхваляли себя, бричка – себя. Накричавшись до хрипоты и друг друга не убедив, обратились к арбитру – лошади, тут же, в конюшне, безмятежно лакомившейся овсом. Подумав, лошадь меланхолически ответила:
– И вы, сани, и ты, бричка, оба вы – сволочи!..
После семимесячной «керенщины» и семилетнего большевизма весь русский народ, подобно лошади из анекдота, именно этим крепким словцом заклеймит, вернее, уже заклеймил как мартовских, так и октябрьских углубителей «великой бескровной».
Пандурские Мусманек и Шухтан, подобно российским Черновым и Керенским, думали: можно слегка пограбить и пожечь помещиков, слегка приуменьшить количество наиболее опасных революционным завоеваниям генералов, сановников и офицеров, науськивая на них чернь, и в определенное время поставить точку…
Но предводимая кровавыми демагогами растлившаяся чернь и слышать не желала ни о каких «точках».