— Не смогли ее простить?
— Да нет, что вы, прощать мне Алену не за что. Не сложилось у нас, ей захотелось жить комфортно и полноценно, полностью реализовать себя в профессии. Она, кстати, очень квалифицированный врач. Но потом, после смерти матери, пришло одиночество. Мне, например, оно не в тягость, выручают книги, рыбалка, тот же футбол. А вот моей бывшей стало… тоскливо, безрадостно — словом, неуютно, такое вот определение пришло мне в голову после первого ее звонка. Но, как говорится, наш общий поезд ушел, теперь каждому ехать до конечной порознь. Конечно, грустно, ведь полжизни прожито вместе. Но что поделаешь… Знаете, Олег, с возрастом приходит какое-то иное понимание человеческого бытия, уж простите за высокопарность. Недаром ведь даже некоторые правители уходили на старости в монастыри.
— А над моим предложением вы подумали? — улыбнулся Парфенов.
— О том, чтобы перейти в частное детективное агентство? Оно остается в силе?
— Конечно, директор «Префекта» вас ждет.
— Знаете, я согласен. Все повеселей, хотя, действительно, работа нервная.
— Тогда я ему позвоню завтра, съездим вместе и обговорим условия для вас.
— Хорошо. Вспоминаете Звонарева и его знакомого-рецидивиста?
Парфенов помрачнел:
— Да, иногда. Как трагически оказались связаны прошедшее и настоящее время, раскопки кургана в семнадцатом году прошлого века и преступления последних месяцев. Даже трудно представить, каким образом Кульков и Забродин могли начать выбивать признания у Лопатиной.
— Но эти двое уже совершали преступления в прошлом. А вот Звонарев… Приличный с виду человек, чистый перед законом, ничем ранее себя не запятнавший. Но вот возникло искушение, и он поддался, решился на подобное. Не сработал внутренний ограничитель, быстро стерлась внешняя благопристойная лакировка. Кстати, а что с этим иностранным антикваром, который своим предложением спровоцировал Звонарева?
— Сведения о деятельности гражданина Дании Петерсена переданы кому следует. Думаю, рано или поздно его задержат за контрабанду произведений искусства. Что касается Николая Семеновича Звонарева, то он получил сполна. Десять лет — срок основательный.
— Да, исковеркал свою жизнь. Жаль, что страсть и безволие превратили ученого в преступника.
— В любом случае Звонарев сделал выбор и обязан отвечать за него, — отреагировал на эти слова Парфенов.
— Свобода выбора — величайшее право любого человека, — согласился с ним Сошников и процитировал строки поэта Юрия Левитанского:
— А что с его женой?
— Представьте, Анна вышла замуж за пожилого адвоката, который занимался ее бракоразводным процессом.
— Я ему не завидую, — рассмеялся Сошников.
ebooksa