Зимняя вода

— Нет. Кто-то просто опустил их в почтовый ящик у дороги.

— А потом кто-то перерезал веревки?

— Точно. Это было в октябре, если не ошибаюсь. Или в ноябре.

— И с тех пор больше ничего не происходило?

— Нет.

Они помолчали.

— А что там у тебя из вещей на берегу? — спросила Майя.

— Веревки и садки там так и лежат, насколько я знаю. Бакены. Сети. Плюс лодка.

Он посмотрел в окно над мойкой. Голые блестящие стволы деревьев острыми пиками вырисовывались на фоне еще не совсем темного вечернего неба.

— Могу забрать.

— Ты? Зачем тебе это?

— Хочу показать человеку, попавшему в беду, что я могу что-то для него сделать, а не только поедать булочки и резаться в карты.

Он опустил глаза.

— Хорошо. Конечно. Буду благодарен. У тебя есть фаркоп? Если нет, можешь взять мой. И прицеп у меня есть.

— Буду знать. Тогда съезжу, как смогу. Пока не скажу точно, когда, но постараюсь сделать как можно скорее, чтобы над тобой это не висело.

Он издал невнятный смешок.

— В том-то все и дело, что ничего надо мной не висит, хотя должно бы. Но я все отпустил.

Молчание.

— Они говорят, что мне надо снова обратиться к врачу, — произнес наконец Мартин. — Что я болен.

Майя подошла к нему и впервые обняла его. Точнее, это было даже не объятие. Она просто сжала его в руках, таким безвольным казалось его тело.