Полнолуние

— Ты ведь не сердишься?

Теперь уже она обращалась к нему. Невольно улыбнувшись, Ринат ответил сразу двумя вопросами:

— На что ж мне сердиться? Врачи что говорят?

— Пока непонятно. Сказали, кровотечение не очень сильное. Сейчас привезут, на месте решать будут. Если получится, оставят на сохранение, если нет, значит, станешь папой досрочно.

Он вновь вскочил на ноги, не зная, куда деть неожиданно образовавшийся в организме комок энергии, и заметался по комнате от стены к стене.

— С ребенком все хорошо?

Она почему-то промолчала. Не выдержав возникшей в телефонном динамике тишины, он крикнул:

— Ты слышишь меня? Инга! Что с ребенком?

— Я же сказала, станешь папой. Не волнуйся раньше времени. Мы подъезжаем уже, наверное, больше говорить не получится. Ты сможешь сюда приехать?

Ему стало стыдно. Стыдно от того, что он, всегда умевший себя контролировать, вдруг полностью потерял этот контроль, стыдно за то, что его успокаивала женщина. Его женщина, едущая в роддом на седьмом месяце беременности, которую на самом деле должен был успокаивать он сам. А еще стыдно от того, что он сейчас должен будет произнести.

— Малыш, я не в городе, — хрипло бросил он в трубку, — вернусь только сегодня вечером. Как приеду, наберу тебя сразу, и ты скажешь, куда подъехать.

— Хорошо.

Он почувствовал, как она пытается скрыть разочарование. И тоже ощутил разочарование. Разочарование им. Тем, кто всегда был для нее идеальным мужчиной. Тем, кто всегда мог принять быстрое, а главное, правильное решение. Тем, кто всегда мог действовать в соответствии с тем, какое решение принял. Кто всегда мог удивить, изумить, очаровать. Отшвырнув телефон на кровать, Ринат подскочил к висевшему на стене турнику и начал подтягиваться, надеясь физическими усилиями заглушить появившееся так некстати недовольство самим собой. Знала бы Инга, что он ее обманул. Ну а что он мог сделать? Сказать, что сейчас еще в городе, но уже через сорок минут уедет? Это звучало бы еще хуже. И наверняка тогда он услышал бы вопрос, на который у него не нашлось бы подходящего ответа. Ты можешь не уезжать? Вот только для него самого разница почти неощутима. Хоть Инга и не задала вопрос, но это не значит, что он его не услышал. Ты можешь не уезжать?

— Нет, — шумно выдохнул он, соскальзывая с турника на пол, — нет!

Глава 20

Воскресенье

Покончив с завтраком, Зубарев неспешно потянулся, разминая мышцы, и уже собирался выскользнуть на крыльцо для первого утреннего перекура, когда зазвонивший в кармане телефон нарушил плавное течение так удачно начинающегося дня.

— Когда он проехал? — недовольным тоном переспросил Вадим, и Лунин, собиравший со стола посуду, тут же насторожился. — Когда? У вас там что, у всех мозги запотели? Почему только сейчас звоните?

Невидимый и неслышимый Лунину собеседник, должно быть, привел какие-то весомые аргументы в свое оправдание, поскольку дальнейшее течение разговора уже не было таким бурным.

— Ладно, я понял, — проворчал, успокаиваясь, оперативник, — знаю я, что еще время есть. Хорошо, будем ждать. Счастливо!