Итак, я был загнан в угол и впал в отчаяние! У меня была тьма инструкций, как действовать после того, как я убью диктатора, что делать в случае неудачи — этого я не знал.
Скрипнула дверь, и от сквозняка поднялась пыль. Я отступил на несколько шагов и стал ждать. Возникшее было желание выстрелить подавил. Сейчас важнее всего было — ждать и смотреть.
Дверь слегка приоткрылась, и мне стало не по себе — я чувствовал, что меня разглядывают, а сам ничего не видел. Хорошо, что оружия моего не было видно. Впрочем, неизвестно, было ли это преимуществом?
Неопределенность тяготила меня.
— Вот что, — сказал я. — Закройте дверь и идите сюда, а то сквозит.
Я говорил, как и они, с гортанным парижским акцентом.
Дверь распахнулась, и появился парень с вымазанным сажей лицом, сощурившись, он глядел наверх, на лестницу. Тряхнув головой, парень сказал:
— Сюда, пожалуйста, — голос у него был хриплый. В создавшейся ситуации вряд ли был смысл отказываться. Я прошел мимо бочонков и, пригнувшись, нырнул в низкий дверной проем.
Парень привел меня в сырой мощеный туннель, освещенный стоявшим на полу электрическим фонарем.
Я старался держаться в тени, чтобы не было видно лица.
— Кто вы? — поинтересовался я.
Парень прошел вперед и, едва взглянув на меня, подхватил фонарь.
— Я не люблю болтать, — сказал он. — Не люблю задавать вопросы и на них отвечать. Идемте же!
Я не стал спорить и последовал за ним. Мы прошли по высеченному вручную проходу, спустились вниз и очутились в помещении без окон.
За сломанным столом, на котором потрескивала свеча, сидели двое мужчин и темноволосая девушка.
— Все в порядке, Миче, — сказал парень. — Вот этот голубок. Миче развалился на стуле и сделал мне знак подойти. Он взял со стола что-то похожее на нож для открывания писем и, косясь на меня, стал ковырять в зубах.
Я решил не подходить слишком близко.
— Судя по форме, он один из этой псарни, — сказал Миче.
— В чем дело, ты укусил кормившую тебя руку? — Человек весело рассмеялся.