— Так, — согласился Андрей. Снова оглядывая присутствующих.
Он подошел к «игральной доске», и трогая рукой фигуру-шарик Кутха.
— Ты сам по себе? — удивленно спросил Хор.
— Я? Можно и так сказать… Я — Судья. Минотавр, живущий в Лабиринте.
Архитекторы быстро повставали со своих мест.
— Мое имя — Велиар. Наверное, слышали. Так, ведь, Альфа? Омега? Инпу?
— Велиара нет! — резко ответил Джа.
Андрей медленно повернулся к Джа. Тут заговорил Сетх:
— Все мы тут собравшиеся либо Михаилы, либо Велиары. Все зависит от точки зрения.
— Чьей точки зрения?
Сетх усмехнулся, снова присаживаясь в свое дорогое кресло.
— Мы говорим об Образах. Архетипах, так сказать. Велиар воплощал в себе динамику изменений, а Михаил — статику. Один вел мир к постоянным изменениям, другой к равновесию. Сегодня, к примеру, мне выгодно быть Велиаром. А завтра наоборот — Михаилом.
— Выгодно? — как-то пространно спросил Андрей. Он медленно оглядел всех присутствующих.
В душе, где-то там глубоко внутри, что-то закипело, как бывает, когда сама твоя природа восстает же на тебя самого, и лишая здравого смысла, заставляет идти против. Против той несправедливости, которую ты терпишь, оправдываешь в своих глазах. Которая вроде, как и противоестественна морали, однако из-за целого ряда причин становится вполне приемлема. И вот, дойдя до какого-то предела, до какой-то такой точки, за которой ты уже не можешь терпеть, из тебя вырывается тот Судья, пусть и Минотавр, но пожирающий всю несправедливость, всю ту подлость, которой обросла твоя душа.
— Да, — Андрей злорадно хохотнул, — вот оно истинное Царство Квинтэссенции!.. Как я понимаю: вошедший в последний… вернее первый круг Лабиринта, назад выйти не может. Так?
Архитекторы переглянулись.
— Из первого круга есть только один выход, — ответил Омега. Он кивнул на богато разукрашенную позолоченную дверь. — Только вот выйти отсюда может только один — тот у кого «ключ».
Андрей улыбнулся.
— Я, Принцепс морали, пришел в этот круг с одной целью: очистить его для истинного Игрока.
— По-моему, — подал вдруг голос Альфа, — подобное уже когда-то было.