— Какие у тебя могут быть документы на ворованную вещь?
В отчаянии Стас сам предложил проехаться по всем гаражам и убедиться в наличии товарных чеков и документов.
— Кто из вас двоих снимал гаражи? — как бы для общей справки, спросил Жечков.
— Я снимал.
— Сколько ты снял гаражей?
— Три.
— Зачем вам столько?
— Самохин сказал, что будем расширяться, наймём слесарей.
— В каком из гаражей хранятся детали с чеками?
— В первом.
— Тогда поехали по гаражам, покажешь нам чеки, — достигнув главной цели всей инсценировки, предложил Жечков,
В два часа ночи, когда припугнутого Стаса уже отвезли домой, Жечков вместе с Валтоненом продолжали осмотр третьего по счёту гаража. Несмотря на отсутствие в нём автомобиля, им пришлось достаточно долго изучать содержимое многочисленных ящиков и стеллажей. На первый взгляд никаких улик здесь не было, — обычный гаражный хлам. …Пока Жечков не вскрыл очередную промасленную потрепанную коробку и не извлёк из неё большой серебристый летный шлем с забралом из чёрного плекса.
Сыщики молча посмотрели друг на друга. Никаких слов и не требовалось. Во взгляде Валтонена присутствовала плохо скрываемая, но хорошая, профессиональная зависть: всего за два дня пребывания в Карелии его коллега из Москвы настолько глубоко продвинулся в расследовании мёртвых, казалось бы, дел. Стоя под бледной лампой гаража, Жечков держал в руках, возможно, важнейшую улику: шлем военного летчика с большой степенью вероятности мог находиться в автомобиле пропавшего прошлым летом вместе с женой майора Филиппенко. Но это ещё требовалось доказать. И, как всегда у Жечкова, сделать это надо было срочно.
В одиннадцать часов утра не выспавшийся Валтонен с большой коробкой в руках уже вылетел в Мурманск. Далее его путь лежал в Сафоново, точнее, на военный аэродром в его окрестностях, где служил майор Филиппенко.
Суровые, привыкшие скрывать свои эмоции летчики, были заметно взволнованы, когда Валтонен предъявил им для опознания серебристый шлем. Никто в части не сомневался, что супруги Филиппенко были убиты, скорее всего, из-за новой «двадцать четвёртой» «Волги», купленной буквально накануне той роковой поездки. И вот теперь следователь привёз этот шлем, словно, в подтверждение, что их боевого товарища больше нет на земле.
— Шлемы индивидуальные, но зелёнкой мы, конечно, фамилию на них не пишем. Просто у каждого пилота свой личный шкаф, — объяснили лётчики Валтонену.
— То есть этот шлем мог принадлежать не Филиппенко, а любому другому лётчику?
— Конечно мог. Но это — его шлем, — ответил один из сослуживцев Филиппенко.
— Как вы это определили?
— Это старая, списанная модель. В таких уже лет десять не летают. Многие их брали на память. Филиппенко, к примеру.
ebooksa