— Можете больше не спрашивать. Он отключился.
Но, ко всеобщему удивлению, Качерис, так и не открыв глаз, вдруг, отчётливо произнёс:
— Шадрин — это наша головная боль…
— Прекратите немедленно! — настаивает доктор.
Грибин бросился к Качерису.
— Что это значит? — кричал генерал, хватая обмякшего американца за грудки.
— Вы его убьете! — пытался перекричать его доктор.
— Что это значит? — все ещё пытался докричаться до Качериса Грибин.
Вбежавшие в комнату три врача уже силой оттаскивали Грибина от Качериса, но тот продолжал кричать:
— Что это значит?
Тем временем, у американца уже пошла ртом белая пена.
Пока врачи колдовали с американцем, в соседней комнате Грибин раз за разом прослушивал ту часть магнитофонной записи, где Качерис произносит загадочную фразу о Шадрине:
— Шадрин — это наша головная боль.
— Он сказал «Шадрин — это наша головная боль», правильно? — переспрашивал Грибин у коллег.
Все подтвердили это.
— Откуда архивариус посольства мог знать про Шадрина? — не унимался Грибин.
— Мы сами озвучили это имя во время допроса, — ответил ему кто-то.
— Ну и что? Если бы он не знал Шадрина, он никогда бы не произнес этой фразы, — не сдавался генерал.
— В сомнабулическом состоянии люди часто говорят загадочными фразами.
Грибин уже в десятый или одиннадцатый раз включил магнитофон, и из колонок вновь послышалось:
ebooksa