Вон три близко-близко друг к другу, почти слились в одну яркую точку. Двигаются быстро, даже на этой карте заметно. От северного прохода в скалистых горах — к Гнусмасу. Спасители с Веселым Роджером на рукавах. На машине, похоже… Спешат в Гнусмас продать запасы немцев и их мотоциклы? Монстры не так заметны, но тоже есть на карте — блестящие угольно-черные точки.
Вон три в Блиндажном лесу, тоже очень близко друг к другу, почти слившись в одну блестку поярче. Клык, черноухий и альбинос.
И три черные точки в Изумрудных горах. Две рядышком, а одна сильно западнее, на краю пустыни… Алиса? И сейчас она ждет. Ждет, когда придешь и скажешь, что с Тхели все получилось лучше некуда, что нашел ее друзей…
Леха шагнул туда — но встал. Южнее Блиндажного леса, между голубыми блестками озер, еще одна черная точка. Сатир. Очень внимательный и… умный? Черт его знает, умный ли он на самом деле. Но пройдоха и проходимец тот еще. А главное, у него тоже есть карта, на которой все видно. Например, черную точку у скальной стены, которая замерла, раздумывая, куда идти. К плато, искать схрон, как договаривались, — или южнее, к Изумрудным горам, где…
Черная точка — Алиса? — смещалась на север, навстречу.
Ждет. Извелась вся, наверно, от ожидания. А может быть…
Леха уставился в песок под ногами. Может быть, уже догадалась, что раз не прибежал рано утром к ней, радостный и веселый, то…
Держится еще? Или последняя надежда вот-вот умрет?
Леха повернул на юг, к Изумрудным горам…
— Эй!
Леха вздрогнул и закрутился на месте, и только потом узнал голос — знакомый, но чуть искаженный.
— Ну чего стоим? — брюзгливо сказал сатир. — Сколько ты тут еще будешь топтаться?!
Звук шел будто изнутри головы. Странное ощущение. И еще — какой-то едва-едва слышный звук в паузах между словами сатира…
— Иду, иду… — пробормотал Леха.
Скрипнул зубами, повернул на юго-запад и пошел к плато, потихоньку разгоняясь.
Странно, непривычно…
Все время по ночам бегал, в темноте. А днем пустыня — совсем другая. Нет того гнетущего одиночества и пустоты вокруг — наоборот, хочется закрыться от всего этого слепящего и давящего со всех сторон.
Сверху — яркая синева, режущая глаза. Но опустить глаза не выход, песок еще ярче. Не говоря уж о солнце за спиной. Печет в спину и круп так, словно на хвост привязали духовку и тащишь ее вместе с собой…
Черт возьми, лучше бы и дальше только по ночам бегал! Солнце поднималось все выше, и от утренней прохлады не осталось и следа.