– То, что ты знаешь теперь? Смотри-ка: а вчера ты заявляла, что забиралась к нему в постель, причем неоднократно. Одно с другим не вяжется, тетя Козочка.
– В те разы все было наскоро, – снова зевнула она. – По-настоящему я его не испытала.
– Тетя, ты врешь и не краснеешь. Ты вообще ни разу не была у него в постели до вчерашней ночи.
– Откуда тебе это знать, милочка? Разве что ты сама там была все время? Инцест, да?
– Чем, скажи пожалуйста, тебе не нравится инцест, козища ты похабная? Сама не пробовала, так хоть другим не запрещай.
– А ты, значит, пробовала-таки? Ну-ка, ну-ка, детка, расскажи тете!
– Говорю честно все как есть: папа ни разу в жизни меня не тронул. Но если бы тронул… Я бы не устояла. Я без ума от него.
Хильда подошла и поцеловала меня, гораздо нежнее, чем прежде:
– Я тоже, девочка моя. Молодец, что ты так говоришь. Я бы тоже ему не отказала. Но у нас ничего с ним не было. До вчерашней ночи. А теперь я самая счастливая женщина в Америке.
– Не-а. Не самая. Самая счастливая – вот она, перед тобой.
– Ну-ну, это как сказать. Значит, мой шалопай оказался на высоте?
– Видишь ли, он хотя и куклуксклановец…
– Да ты что, милая! Зебби не из таких!
– …Но он великий маг под простыней.
Тетя Хильда недоуменно взглянула на меня, потом расхохоталась:
– Сдаюсь. Мы обе самые счастливые женщины во всем мире.
– И самые везучие. Тетя Козочка, тебе будет жарко в этом папином халате. Давай я тебе подыщу что-нибудь из своего. Хочешь безразмерное бикини на веревочках?
– Спасибо, лапочка, но ты разбудишь Зебби.
Тетя Хильда распахнула папин халат и принялась обмахиваться его полами, как веером. Я поглядела на нее: вот это да! Три, не то четыре раза замужем – на срок по контракту. Не рожала. В ее сорок два мордашка у нее как у тридцатипятилетней, а от ключиц и ниже ей можно дать и восемнадцать. Сиси маленькие, крепенькие – у меня были крупнее в двенадцать лет. Плоский живот, прелестные ножки. Просто фарфоровая статуэтка – я себя рядом с ней чувствовала просто великаншей.
– Если бы не твой муж, – добавила она, – я бы так и ходила в этой старой натуральной шкуре. Действительно жарко.