– Осмелюсь доложить, сэр, дежурный наряд доставил сестру Епифанию, – посмеиваясь, ответил тот. – Только она, прошу прощения, уже сама готова была себя спасать. Разобрала, осмелюсь доложить, свой топчан, когда в подвал вошёл констебль О’Йолки, ударила его по голове и выбежала из подвала, размахивая доской. У констебля шлем теперь, ну чисто сложенный шапокляк, и в голове звенит.
– Благослови вас Господь, инспектор! – Могучая длань сестры Епифании без труда сдвинула Стойкасла с дороги, а сама она прошествовала в кабинет, осеняя Ланигана крестным знамением. – Я уже думала, что эти враги рода человеческого заперли меня в подвале навечно и никто не придёт мне во спасение.
Доктор Уоткинс негромко фыркнул себе в усы и отвернулся, скрывая ухмылку. Я же позволил себе улыбнуться совершенно открыто – рад был, что с монахиней всё в порядке.
– Всё позади, сестра. Большая часть злоумышленников задержана, и все ваши горести позади, – ответил Ланиган и, поглядев на бренди, которое всё ещё держал в руках, спросил: – Выпьете немного? Вон доктор Уоткинс утверждает, что от нервов это полезно.
– Разве что самую малость, – ответила та.
Инспектор достал из секретера ещё один бокал, наполнил его на треть, затем с сомнением посмотрел на сестру Епифанию и наполнил его до краёв.
– Благодарю, – сказала монахиня, принимая бренди, крякнула и опустошила бокал в два глотка. – Ух, прямо чувствую, как нервы успокаиваются. Констебли говорили, что вы хотели меня о чём-то спросить, господа?
– Да, сестра, – произнёс доктор Уоткинс. – Скажите, как получилось, что вы отравились пирожным? Ведь вы не любите сладкого.
– Я к нему равнодушна, но отказаться от угощения аббатисы… – Та пожала плечами, отчего груди её под сутаной всколыхнулись, словно морские волны в шторм.
– Она что же, сама его вам дала? – поинтересовался инспектор.
– Нет, я стерегла калитку, ожидая визита ниппонского отшельника, и, когда принесли пирожные, их вызвалась отнести сестра Анабелия, подошедшая со мной поболтать. Затем она вернулась с одним пирожным и сказала, что мать Лукреция меня угощает. Я было хотела поделиться, но эта егоза уже упорхнула, и пирожное я съела сама. Затем… А затем я, кажется, лишилась чувств и пришла в себя уже в каком-то подвале, слабая, словно воробушек.
– И давно вы знаете эту Анабелию? Как её в миру звали? – напряжённо спросил доктор.
– Она новенькая, недели две как перебралась к нам откуда-то из Корка, не скажу подробнее на память. А в миру она звалась Шарлотта Баксон. Я отчего знаю – я ведь ещё и обязанности секретаря настоятельницы исполняю.
– Стойкасл, прикажите дежурному наряду сопроводить сестру в обитель, а оттуда доставить сестру Анабелию, – распорядился инспектор Ланиган.
– Держу пари, этой Баксон там уже нет, – заметил Макензи, когда все покинули кабинет.
– Склонен согласиться с вами, но попробовать мы обязаны, – задумчиво ответил старший инспектор. – Вильк, мы вас задержали почти на всю ночь… Простите нас, идите, голубчик, отдыхайте.
Перенеся икону в мастерскую мистера О’Хара и дружески попрощавшись со Стойкаслом, я уже совсем было собрался идти домой, однако в тот самый момент, когда я вышел из участка на улицу, из-за поворота появился несущийся во весь опор кеб. Он мчался так споро, словно за ним гнались все падшие ангелы преисподней, и, хотя в утренней сероватой мгле фонари на нём были отлично различимы, такой аллюр создавал опасность для случайных прохожих. Я уже извлёк свисток, собираясь подать сигнал по форме два и оштрафовать нарушителя, когда тот резко затормозил и из кеба выскочил мистер Адвокат.
– Констебль! – воскликнул он, увидев меня. – Вас послало мне само небо!!!
– Надеюсь, сэр, вы не хотите сказать, что теперь пропал мистер Блинке? – спросил я.
Я, честно говоря, чувствовал некоторые угрызения совести из-за того, что этот джентльмен по моей вине провёл ночь в камере с бродягами, и потому убрал свисток, решив ограничиться устным предупреждением.
ebooksa