– Ох, Илия, ты дважды вошел в мою жизнь, и оба раза лишь на несколько часов. Два раза ты сделал для меня очень многое, а затем прощался. Я никогда не забуду тебя, Илия, даже если проживу дольше, чем рассчитываю.
– Только пусть эти воспоминания не отвлекают тебя от счастья, – сказал он. – Прими Гремиониса и сделай его счастливым и позволь ему дать счастье тебе. И не забывай, что тебе ничто не мешает писать мне. Между Авророй и Землей существует гиперпочта.
– Я буду писать, Илия. Ты тоже напишешь мне?
– Напишу.
Наступило молчание, а затем они неохотно отодвинулись друг от друга. Он пошел к двери и обернулся. Она стояла на том же месте среди комнаты и слабо улыбалась.
– Прощай, – выговорили его губы, а затем беззвучно – он не мог сказать это вслух – добавил: – любимая.
И ее губы ответили:
– Прощай, моя любовь.
Он повернулся и вышел, зная, что никогда больше не увидит ее. Никогда не коснется ее снова.
83
Прошло некоторое время, прежде чем Бейли смог снова заняться задачей, которая еще оставалась ему. Он молча прошел с полпути до дома Фастальфа, затем остановился и поднял руку. Наблюдательный Жискар тут же оказался рядом.
– Сколько времени осталось до моего отъезда в космопорт, Жискар?
– Три часа десять минут, сэр.
Бейли подумал.
– Я хотел бы пройтись до того дерева, сесть, прислонившись к стволу, и некоторое время посидеть одному. С вами, конечно, но без людей.
– На открытом месте, сэр?
– Да. Мне надо подумать, а день сегодня солнечный, безоблачный, он вряд ли мне повредит. Если мне станет плохо, я войду в дом, обещаю. Ну, как, пойдете со мной?
– Да, сэр.
Они дошли до дерева. Бейли коснулся коры – палец остался чистым. Он осмотрел почву и осторожно сел, прислонившись к дереву. Не так удобно, как в кресле, но здесь, как ни странно, чувствовались мир и покой, чего, вероятно, не было бы в комнате. Жискар стоял рядом, и Бейли сказал ему:
– Садитесь тоже. Мне не хочется задирать голову, чтобы видеть вас.