Спящий во тьме

22
18
20
22
24
26
28
30

– Я ведь ничего тебе не сделал, – объявил мистер Рук.

– Ничего! – не задержался с ответом Чугунный Билли.

– Ни черта я тебе не сделал. И все-таки ты меня всей душой ненавидишь.

– Всей душой!

– Так что сам виноват, вот как оно, стало быть?

– Стало быть, так! – кивнул Билли.

Поединщики продолжали кружить по мосту: на данный момент разговор иссяк. Казалось, они так и будут вечно ходить кругами под лунным небом; наконец, мистер Рук сделал выпад.

Билли с легкостью отбил удар и, в свою очередь, контратаковал противника. Торопясь парировать, мистер Рук едва не перелетел через парапет. Да, юнец наметил для себя план действий: он вознамерился победить – или умереть. Однако его движения, хоть и стремительные, выдавали в нем неопытного дилетанта в сравнении со спокойными, уверенными выпадами седоватого ветерана: тот сражался хоть и медленнее, зато мудрее.

В ходе поединка Билли не издал ни звука, а своенравный мистер Рук то крякал, то рычал, то хрипел, то вскрикивал, каждым соприкосновением клинков тщась загасить кошмарное пламя, испепеляющее его изнутри. Ложный удар – отбив, выпад – отход; так поединщики прошли по всей длине моста, и все-таки ни один из них еще не был ранен.

– Я хочу знать, за что! – потребовал мистер Рук с жутковатой откровенностью. – За что ты меня невзлюбил?

– За то, что ты шальной сумасброд с гнусным норовом. За то, что ты глупец, неблагодарный мальчишка и никогда уму-разуму не наберешься, – великодушно удостоил его ответом Билли.

– Но почему, черт тебя дери? Почему?

– Потому что, – медленно и весомо проговорил Билли, – у тебя нет сердца.

Подобный ответ еще больше разъярил юнца, точно кочергой разворошив пламя его обиды.

– Нет сердца! Нет сердца! Ну, раз у Джо Рука сердца нет, то и у тебя не будет! – завопил он и сделал резкий выпад, целя точнехонько в грудную кость Билли. Однако в последний момент юноша ловко изменил направление удара, и Билли не успел отразить клинка. А в следующий миг рапира впилась в цель.

В лице Билли отразилось глубочайшее изумление. Его веки затрепетали; он закашлялся, попытался сглотнуть. Мистер Рук высвободил рапиру, и из раны хлынул темный поток. Билли непроизвольно схватился за грудь, сабля выскользнула из его руки. Он в ужасе воззрился на обагренные алым пальцы, застонал, выругался, зашатался, точно народившийся жеребенок, покачнулся, снова выругался, с проклятием упал на спину в снежную слякоть и застыл неподвижно.

Его юный противник стоял над телом, тяжело дыша и отдуваясь, и пытаясь осмыслить, как же ему это все-таки удалось. Он, Джозеф Рук, победил дюжего бородатого дурня! Джо Рук, на которого вечно сыпались удары, при том, что сам он выкладывался, как проклятый, теперь вот до конца выложился одним ударом! Никогда больше этот здоровенный колосс на глиняных ногах не будет над ним насмехаться, не будет порочить его честь! Мистер Рук внимательно изучил жидкость, обагрившую клинок, убеждая себя в реальности происходящего. Кровь! Значит, все кончено, кончено – наконец-то кончено! И все-таки ему с трудом верилось в подобную удачу.

– Небось не станешь больше нос воротить от Джо Рука, – прорычал он, безжалостно пиная тело. – Скатертью тебе дорожка, старый идиот!

Но хотя поединок и закончился, до финала было пока что далеко. Подняв голову, юнец заметил, что на мост с противоположного берега въезжает еще один всадник. И мысли Джо Рука тотчас же устремились в самых разных направлениях. Не стал ли чужак свидетелем убийства Билли? И если так, то что? Бежать ли или разделаться заодно и со второй жертвой, способной, чего доброго, дать показания?

Незнакомец несся во весь опор. Когда тот подъехал на достаточное расстояние, стало видно, что лошадь – взлохмаченный гунтер с белым чулком на ноге, верховой с ног до головы закутан в черное, шляпа надвинута на самый лоб, а из-под нее торчит пышная кучерявая борода. Мистер Рук тотчас же узнал и лошадь, и всадника, но не успел он что-либо предпринять, как те уже были рядом.