Ф.И.
Полной уверенности в том, что Абметов проглотит наживку у меня не было, но другого пути я не видел. Не Абметов, так кто-нибудь другой из его же компании, обязательно прибудет на терминал. Я счел, что на обмен посланиями и на дорогу до терминала одиннадцати стандартных дней мне хватит. Теперь я был готов к свиданию с Виттенгером.
Татьяна слышала мой ответ Берху. Рассказ она дочитала.
— Я кажется догадалась, — произнесла она сдавленным шепотом, — неужели история повторяется?
— Ну не так буквально, — повторил я слова Вэнджа.
— На самом деле, никакой истории не существует…
— В смысле?
— Есть только след прошлого в настоящем. След следа — я бы тaк сказала…
— Ты это по поводу «влияния настоящего на прошлое» вспомнила?
— Да. Прошлое восстанавливают по его следу в настоящем. А Шанделье восстанавливал события по их следу в Цойтане, или где там…— она заглянула в текст, — ну да, в Цойтане.
— Так ты думаешь, он это имел в виду?
— Думаю, да… Занимательная штука получается, — вслух размышляла Татьяна, — постоянно наступаем на одни и те же грабли. Вообразили себе, что разум это что-то вроде высшей рациональности — рациональности в квадрате, если учесть рефлексию. Нет, все совсем наоборот: разум — это когда шиворот навыворот, когда назло себе и этой идиотской рациональности.
Через две стандартные недели ее слова ужасным образом подтвердятся. Но сейчас я сказал:
— В среднем, мы ведем себя вполне рационально. До тошноты рационально. Особенно, если знаем что нам нужно, или куда…
— Эх, кабы знать заранее, куда нам нужно, — вздохнула Татьяна.
— Туда, где нас нет.
— Опять банальность, — отмахнулась она, — банальность как средство уйти от ответа. Помогает, однако…
Она подошла к окну, встала на цыпочки, потянулась.
— Смотри, не улети, — предостерег ее я. Она обернулась, сказала задумчиво:
— Улететь не трудно. Трудно оставить здесь то, что нельзя взять с собой… Я все равно не верю, что гомоиды — сапиенсы, — неожиданно добавила она.