– Чужих в деревне нет. Кроме вас, соколики.
– Так и сказал? – спросил я недоверчиво.
– А что мне с ними, детей крестить? К тому же ты не чужой, а наш. Это им тут делать нечего, они пришлые… христопродавцы!
– Ты… знаешь?…
– Догадался, – буркнул Зосима. – Всех черных петухов в округе извели, режут да перья и кости на кострах жгут. Правда, хорошие деньги за кочетов платят. Вот бабы-дуры и несут…
– Ты что, знаком с оккультизмом? Откуда знаешь, что они перья и кости сжигают?
– И кровь пьют, – неумолимо продолжал Зосима, побледневший от волнения. – У меня есть нос и уши. Я все чую и слышу. А что не увижу, то домыслю. Или… – Он вдруг умолк.
– Что – или? – не отставал я.
– Мне ОНИ все расскажут, – шепотом ответил Зосима, кивком головы указав в сторону ДЕРЕВА. – Конечно, если захотят.
– Понял. – Я ухмыльнулся. – Там и впрямь находится большой дубовый Буратино. Только нам от этого не легче. Эти черные вороны – очень неприятные типы. И похоже, весьма опасные.
– Им тут долго не быть, – уверенно заявил Зосима.
– Ты что, гадал на картах?
– ОНИ ожили, – снова указал Зосима в сторону дуба-патриарха. – Это добрый знак. В беде нас не оставят.
– А я так думаю, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. С этой гнусной сектой надо кончать. Загадили своим присутствием всю нашу округу. Вонючки.
– Ты думаешь, что с ними легко покончить? – В голосе Зосимы прозвучал скепсис.
– Отнюдь. Но да обрящет ищущий. На худой конец, попрошу помощи у наших общих корешей. На такие дела они мастаки.
– Это ты о ком?
– Чижик-пыжык, где ты был… – спел я начало стариной детской песенки.
– А-а… – понял Зосима. – Рыбаки с электроудочкой. Те, что построили беседку и причал…
– Ну да. Теперь такие считаются хозяевами жизни. Думаю, Лагин-Чиж не откажет другу разлюбезному, то бишь мне, в маленькой просьбе. И его банде развлечение, и нашей деревне корысть. Мне он задолжал много, даже очень много, – свою никчемную жизнь. Так что пусть отдает должок. Как по мне, так надо вообще сжечь на хрен избу Киндея, чтобы она больше людей не смущала.