— В это же время он заходил к вам, профессор. Так?
— Примерно.
— Что же произошло раньше? Ваш визит в лабораторию или… — Гард обернулся к Миллеру.
— Право, не знаю, — сказал Миллер. — Да и какое это имеет значение?
— Думаю, что профессор видел Чвиза позже меня, — сказал Кербер. — Когда я пришел в лабораторию, он еще работал, а профессору он сказал, что кончил опыт и уходит.
— Разумно. Но вы говорили, что Чвиз работал с лаборанткой. Она сможет уточнить это? Она здесь?
— Думаю, что здесь. Я позову ее, — сказал Кербер.
— Не торопитесь, — остановил его Гард. — Я попрошу всех подойти к установке. Итак, если, как вы говорите, опыт был закончен до шести часов, каким образом эти часы показывают восемнадцать пятнадцать?
— Что? Этого не может быть!
Гард обернулся и увидел бледное лицо Кербера.
— Поразительно, — сказал Миллер.
— Простите, профессор, — Гард повернулся к Миллеру, — насколько мне удалось вас понять, старик разбивал организм вдребезги, делал копии с каждого осколка и вновь склеивал теперь уже точных двойников. Так?
Миллер улыбнулся:
— Хорошо, что вас не слышит Чвиз, он бы показал вам «вдребезги». Впрочем, в принципе вы правы.
— А если так, может ли эта штука, — инспектор показал на гиперрегулятор, — разбить, но не склеить?
— Что?
— Разбить, может быть, даже снять копию с осколков, но не склеить эти осколки? Ни первый, ни второй экземпляр? Так быть может?
— Нет. Программа работы регулятора заложена в него…
— Но ее можно вынуть и заменить?
— Нет, ее нельзя вынуть. Как таковой ее не существует, вы не поняли. Программа заложена в природе самой установки. Ну, как бы это сказать… Нельзя заставить автомобиль ехать только на задних колесах.