— Не совсем, — осторожно сказал Таратура.
— Но ведь Луиза писала, что вы тоже работаете в этом институте?
— Да, разумеется, — поправился Таратура. — Но у нас в институте не только химики. Я занимаюсь химической физикой. Это, как вам сказать…
— О, не трудитесь, я все равно не пойму. — Она замахала на него руками. — Лучше попробуйте вот это. Да, да, засахаренные вишни. Из собственного сада. О, это очень вкусно и дает прекрасный цвет лица! Впрочем, вы в этом не нуждаетесь. С такой целью есть эти вишни вам положительно рано. Никогда вам не дадут ваших лет! Никто и никогда!
— А сколько дадите мне вы? — лукаво спросил Таратура.
— Ну, я не в счет, — заулыбалась мамаша Муллен, — я-то знаю, Луиза писала мне. Я могу вам только польстить.
— Но, может, Луиза прибавила, стараясь показать вам, что у нее серьезный и солидный друг? — сказал Таратура.
— Вы старше ее на двенадцать лет, — с простодушным смущением сказала мамаша Муллен. — Ну что? Теперь вы сами видите, что моя дочка не обманывает свою маму. А?
— Да, это верно, — улыбнулся Таратура.
Он досидел до обеда, и они вместе обедали, а потом опять говорили, и он опять рассказывал, как живет Луиза, где бывает, какие у нее подруги, что купила она себе в последнее время.
Наконец он собрался уезжать, но матушка Муллен не отпускала Таратуру, просила новых рассказов, и он не мог ей отказать.
Потом, уже под вечер, она проводила его, и когда они распрощались и он уже повернулся, чтобы идти к машине, она вдруг схватила его за рукав и, заглядывая в глаза, спросила тихим, срывающимся шепотом:
— Скажите мне, Бэри, вы правда любите мою Луизу? Правда?
— Да, очень, — выдавил из себя Таратура.
— Не обижайте ее, Бэри. Она хорошая, моя девочка. Ну, идите, идите… Храни вас Бог.
… Никогда еще не было у Таратуры так мерзко на душе.
Над редким мелколесьем, слева от автострады, уже поднималось розовато-пепельное зарево большого города. Таратура увидел его и понял, что напьется сегодня как самая грязная свинья.
— Бэри работает в Институте перспективных проблем… Сорок лет, — вслух повторил Гард, когда Таратура рассказал ему все, что узнал. — Ну что же, старина, это и мало и очень много.
Через полчаса перед инспектором уже лежала бумага, срочно присланная из канцелярии института. В институте работало четверо сорокалетних:
Вильям Слейтер — сварщик, сварочная мастерская.
ebooksa