Вторжение

— Остался прежним человеколюбцем, — искренне признался Станислав Гагарин.

— Тогда вы превзошли меня, — грустно заметил вождь. — Окруженный, понимаешь, предателями, товарищ Сталин не сумел сохранить доверие к человечеству вообще. Подозревал, понимаешь, потенциально. Видел спасение в том, чтобы ни в одном из тех, кто меня окружил, не определять честного человека.

Взять, к примеру, Вячеслава. Я долго его ждал, когда он придет в Тот Мир. Все хотел спросить: о чем думал Молотов, когда в начале войны пришел с членами Политбюро ко мне на Дальнюю дачу. Под конец земной жизни совсем ему, понимаешь, перестал доверять. И напрасно! Вячеслав оказался честным человеком, высокой пробы соратником, верным, понимаешь, другом.

— Со временем я буду как вы, товарищ Сталин, — шутливо произнес писатель. — Никому не стану верить глобально!

— Лучше не надо, — серьезно сказал вождь.

Председатель вспомнил новую сотрудницу, она пришла к нему помогать в приемной двадцать шестого марта, в тот день, когда в клинике Федорова ему встраивали в правый глаз микрорентгеновский аппарат и подаренный вождем лазер.

До Ирины Савельевой, так звали молодую женщину, мать двоих детей и жену русского офицера с Власихи, сменилось у него немало помощниц, но все они были из разряда холодных сапожников, забытое ныне выражение для тех, кто исполняет долг спустя рукава, без души и живинки в деле.

Эта, седьмая, кажется, была другой. Быстро обучилась, ловко соображала, у председателя отсутствовала теперь нужда говорить ей о чем-либо более одного раза.

«А как вновь ошибаюсь? — помыслил с суеверным страхом Станислав Гагарин. — Пошлет ли мне Бог настоящего человека на помощь… Глядишь, именно Ирина — подарок судьбы. Поживем — увидим. На всякий случай упомяну о ней в романе. Изменит нашему делу — себе же сделает хуже. Ты слышишь меня, Ирина?»

Потом он спросит помощницу, что мерещилось ей в страшную ночь беспощадного штурма, и молодая женщина расскажет о том, как летала она в сновиденье.[4]

Последняя волна вертолетов довершила дело. На территории института не осталось ничего, кроме охваченных жарким пламенем обломков.

— Дело сработано, — сказал товарищ Сталин. — Эта акция на время образумит ломехузов. Их хозяева — Конструкторы Зла — лихорадочно примутся искать — и уже ищут! — иные, понимаешь, варианты.

— И вновь борьба? — спросил литератор.

— Покой нам только снится, — усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Тем более, вы, русские, плохо учитесь на собственных ошибках.

— Вспомнил! — воскликнул Станислав Гагарин. — Сообразил… Зеленый цвет!

— Не понял, понимаешь, — поднял бровь Иосиф Виссарионович. — Пожалуйста, объясните.

Писатель открыл было рот, но тут же к ним подошел полковник в камуфлированной одежде. Всмотревшись, Станислав Гагарин узнал в нем командира бригады морской пехоты, с которым познакомились в прошлом году в Севастополе.

— А вы как здесь? — удивленно спросил он. — Разве морпехи находились в деле?

— Морпехи находятся всюду. Только здесь я на связи, — ответил полковник Кочешков. — По приказу Главкома. Потому как лично с вами знаком… Извините, что помешал. Велено спросить — куда вас доставить.

— В Одинцовский район, — ответил вождь. — Поближе к Рублевской даче товарища Сталина. А там разберемся.