— Что это он несет? — пробормотал Володя.
— И знаете, почему я поверил в такую поистине фантастическую возможность? Поверил, не будучи знаком с деталями?
Стулов остановил взгляд на капитане.
— Почему? — спросил тот.
— Потому что это единственно разумное объяснение странных аномалий в поведении Колесникова, которые появились у него за последний год нашей совместной работы. Посудите сами. Мы разрабатываем проект государственной важности. Инженер Колесников работал над одной из его тем, работал с большим энтузиазмом, сформировался у нас как конструктор, быстро пошел на повышение и стал руководителем конструкторской группы, стал соавтором двух изобретений. Его портрет висел на доске Почета. И вдруг последний год его как будто подменили. Он выступает с резкой критикой проекта, совершенно, замечу, безосновательной, скандалит, пишет жалобы. Потом без всякой видимой причины успокаивается и становится прежним Колесниковым — деловым и серьезным. Так продолжается некоторое время — и вдруг новая вспышка. Он сочиняет целый трактат против проекта, уже одобренного компетентными специалистами и подписанного в высших инстанциях. Неделю назад он отнес свое сочинение в редакцию одного научного журнала. Я имел возможность познакомиться с этим сочинением и как специалист могу заявить, что это чистейшей воды графомания, поделка озлобленного дилетанта, жаждущего славы борца за народные интересы, а в действительности обыкновенного карьериста. Написать такую безграмотную работу настоящий Колесников не мог и вести себя так не мог. Это делала его копия, которую он, по-видимому, в качестве эксперимента временно поставил на свое место.
Стулов прервал свою речь и, сделав короткую паузу, достаточную, чтобы ему не помешали, закончил:
— А теперь разрешите показать вам это существо. Вот оно!
Он эффектным движением выбросил руку с указательным пальцем в сторону Володи.
Лидочка тихонько ахнула, а Володя сердито сказал:
— Вы что, Роберт Евгеньевич, ядовитых грибков покушали?
Стулов и ухом не повел.
— Владимир Сергеевич, — с чувством обратился он к неподвижно стоявшему двойнику, — пора вам сказать свое веское слово.
— Да, пора сказать, — произнес тот, оживая. — Каждый человек имеет право бороться за свои интересы. Я не могу согласиться с заявлением моего однофамильца. На каком основании он считает себя первичным существом, а меня вторичным? У меня есть не меньше оснований утверждать обратное.
— Выражайтесь яснее, — недовольно поморщился Соселия. — Что значит не меньше оснований? Вы тут не имущество делите.
— Смелее, Владимир Сергеевич, смелее, — сказал Стулов.
— А вы теперь помолчите, — довольно резко оборвал его Соселия. — Пусть сам за себя отвечает.
Владимир Сергеевич уже обрел уверенность.
— Я выражаюсь вполне ясно в пределах логики и здравого смысла, сказал он, неподвижно глядя на следователя. — С вашего разрешения он выступил первым, но из этого совершенно не следует, что он оригинал, а я копия. Если бы я выступил первым, то сказал бы, что я оригинал.
— Вот именно, — поддакнул Стулов. — Владимир Сергеевич человек острого ума. Он привык к точным формулировкам.
— Два сумасшедших! — негромко сказал Володя.
ebooksa