– Что? – не вовремя спросил я.
– Ничего. Дай мне вот ту книжку. Вон там корешок торчит…
Я нашел среди принесенных Стеллой книжек искомую, и протянул девушке.
– Ага, эту… щас… – Стелла быстро пролистала несколько страниц и продолжила. – Ну, вот хотя бы это место: «Неклассическая философия конституирует предмет познания как характеризующийся онтологически заданной и имманентной релятивностью, а потому в принципе не могущий быть моделируемым посредством универсально дедуктивных линейных концептуальных схем…» Как тебе? Что-нибудь тут понял?
Вместо ответа я громко заржал.
– А все довольно-таки просто, – продолжила подруга, захлопывая книгу. – Даю перевод: предмет познания в неклассической философии по своей природе относителен и непостоянен, поэтому является непознаваемым посредством обычной логики. Вот и все. Я-то считаю, что пишущих подобные статейки таким вот, с позволения сказать, языком и стилем, надо, как минимум, помещать в закрытые учреждения, и при помощи шоковой терапии учить изъясняться по-русски нормальным современным языком. Это лечится. А то отдельные граждане возомнили себя Хайдеггерами, понимаешь ли, причем без четких на то оснований. Правило номер раз для философа: никогда, никогда в жизни не надо накручивать непонятные слова вокруг того, что можно сказать просто и доходчиво. Философия это тебе не поэзия, тут важно донести свою мысль в наиболее удобном для восприятия виде, отчетливо и ясно, без ненужной лапши вроде «имманентности» и «конституирования». Не изобретай сущностей сверх необходимого.
– Ладно, мир. Теперь – более-менее понятно, – сказал я, хотя мне ничего не было понятно. – А вообще – все от нашего ума проблемы. Человеческий разум работает так, что понять некоторые вещи не способен физически. Объяснить – может, разработать математическую модель – может, а вот понять – нет.
– А как ты тогда объяснишь свое питерское приключение? Это если физически?
– Ой… Ну, давай что ли попробую. Кстати – ты сама же мне это все уже объясняла, забыла уже? Ну, когда я потом заболел, и ты меня лечила, помнишь? Так вот, напоминаю: случилось нечто у меня с мозгами. Не знаю что. Может – сбой какой, может – последствия прошлой травмы, а может, плохо прореагировал на ту африканскую траву, что заказчик привез из Кении и угощал меня. Мы эту солому вместо чая заваривали и пили в тот день. Пошли глюки, ложная память возникла. А на самом-то деле было так. Ничего не помня, я поехал на вокзал, купил билет на экспресс, прибыл в Питер через четыре часа, и только в метро пришел в себя, где осознал свое присутствие благодаря сердобольному менту. Вот.
– И где же тогда билет? – ехидно спросила Стелла. – Только не говори, что потерял или выбросил.
– Потерял или выбросил, – засмеялся я, отгоняя вновь возникшее дежа вю, – а в памяти не отложилось.
– Это можно проверить по базе данных РЖД. Там обязаны сохраниться данные твоего паспорта. – Со знанием дела произнесла Стелла.
– Ну, я тебя умоляю! – пафосно возразил я прилипшей откуда-то фразой. – При некоторой ловкости и доле везения, билет до Питера можно купить так, без паспорта.
– Ладно, а как ты объяснишь мою историю? С червем?
– Могу и с червем. Кстати – заинтриговала! Ты напринимала тогда всякой гадости, и тоже пошли глюки со страшной силой. Эти ваши «веселые таблетки» про которые я только и могу догадываться, что они из себя. А когда ты мылась, на плечо упал с потолка таракан, или паук, или еще какое домашнее членистоногое, и поползло по руке. Ты его приняла за подкожную многоножку и стала резать бритвой. В конце концов, смахнула, раздавила и смыла в сток. Но не полностью, а потом, будучи уже в адекватном состоянии ума, бренные останки этого насекомого приняла за остатки глючной твари. Вряд ли ты сдавала их на исследование.
– Не сдавала, – как-то задумчиво произнесла Стелла. – Умеешь ты засорить мысль и зерно смутного сомнения заронить в чужую душу.
– Да уж, что-что, а таким талантом обладаю. Если надо – еще обращайся или душу какую предоставь для заронения сомнений. Теперь мы квиты.
– Кстати, – совсем некстати вспомнила Стелла, – ты, помнится, обещал мне книжку про этот свой «Проект Вильфиер». И где? И еще я хотела тебя спросить…
– Там был вообще-то не мой проект. А книжка вон, видишь? Вон она торчит! На полке. Тоненькая такая, глянцевая.
Стелла быстро нашла в моей свалке упомянутую книжку. Это была тощая «тетрадочка» в глянцевой обложке где-то страниц на сорок. Никакого названия у брошюрки не имелось, вместо него на черной блестящей поверхности был изображен дом из дикого камня с цилиндрической башней, увенчанной крышей, похожей на шляпку гриба и на тюрбан одновременно. На заднике обложки не было вообще ничего: ни информации, ни данных издателя, только черный глянец и все.