— Как вам известно, дорогуша, почти ни одному машави не удается самому выбрать себе животное… Но у Амиры особый дар. Она чует падаль. Ее ощущения обостряются рядом с местами убийства, хотя она любит и хорошие автокатастрофы. Верно ведь, лапочка?
Марабу улыбается в знак согласия — если только можно назвать ее гримасу улыбкой.
Из дома выходят санитары с носилками, на которых лежит тело в сером пластиковом мешке. Они затаскивают носилки в машину скорой помощи.
— Извините, — говорю я, проталкиваясь вперед. Санитар захлопывает задние дверцы, подает знак шоферу, чтобы тот выключил мигалку. Мертвым уже некуда спешить. И все-таки я должна спросить. — Там миссис Лудицки?
— Ты что, ее родственница? — раздраженно спрашивает санитар. — Если нет, это не твое дело, зоодевочка!
— Я работаю на нее.
— Тогда тебе крупно не повезло. Никуда не уходи! Полицейские наверняка захотят с тобой побеседовать.
— Хоть намекните, что с ней случилось!
— Скажем, так, солнышко: тихая смерть во сне — это не про нее.
Скорая испускает придушенный вой и выезжает на дорогу, увозя миссис Лудицки. Я сжимаю кольцо в кармане так крепко, что сапфиры впиваются мне в ладонь. Ленивец прячет морду у меня на шее, тычется в меня носом… Жалко, что я не могу его утешить.
— Грязное дело, — сочувственно замечает Мальтиец.
— А вы-то здесь при чем? — злюсь я непонятно почему. — Вы что, из полиции?
— Что вы, нет! — смеется толстячок. — Она бы, может, и хотела побежать за «скорой», — он кивает в сторону дылды, — да смысла нет!
— Примите наши соболезнования в связи с утратой, — говорит Марабу.
— Не стоит, — отвечаю я. — Я видела ее всего один раз.
— Позвольте спросить, какие именно услуги вы оказывали старушке? Были ее секретаршей? Ходили за покупками? Ставили ей клизму?
— Я кое-что для нее искала.
— И нашли?
— Я всегда нахожу.
— Лапочка, ну надо же, какое чу-дес-ное совпадение! Нет-нет, я вовсе не радуюсь, что ваша хозяйка умерла… Смерть — всегда ужасна. Просто дело в том… Видите ли…