Гримуар

— Потому что я только сейчас разговаривал с паном мельником, который милостиво пригласил нас на третий этап Великого Делания, — торжественным тоном объявил Платон и, отщипнув от ковриги порядочный кусок, запихал его себе в рот.

Юноша так и раскрыл рот от удивления.

— А почему именно с мельником мы должны проводить третий этап трансмутации? — удивленно спросил он у учителя.

— Вспомни, сын мой, как называется этот этап? — потребовал Платон. — Firmentatio, сиречь брожение.

— А! — радостно воскликнул Йошка. — Догадался! Кто же еще лучше других понимает в брожении, как не мельник. Учитель, как удивительно верно вы подметили, что этот Городок чрезвычайно подходит для Делания, — заметил он.

— Это не я подметил, а Карл Новотный. Это он выбрал Городок в качестве своего поселения, — сказал мастер. — Однако хлебом единым сыт не будешь! — воскликнул он, обнимая юношу за плечи и увлекая его в трактир, где расторопная хозяйка уже накрывала на стол.

Завтрак был подобающим статусу высоких гостей. Йошка и Платон Пражский увидели перед собой выстроившиеся на столе в изящных расписных мисках творог, неизменную кашу с мясом, отдельно нарезанные кругами колбасы, головку сыра, также порезанную. Кроме того, гостям подали в кружках парное молоко, коим они и запили все это изобилие. После завтрака, пока пан Платон выкуривал свою неизменную трубку табаку, Йошка рассказал ему о своих ночных приключениях.

— Кто бы это мог быть? — в задумчивости произнес риторический вопрос мастер, выпуская изо рта дымок. — Жаль, что тебе не удалось разглядеть его лицо.

— А как вы считаете, учитель, кто был этот незнакомец, что скрывался под плащом? — спросил его юноша.

— Знаешь ли, сын мой, в Городке каждый имеет хоть какое-то отношение к алхимии, а стало быть, интересуется изысканиями пана Новотного. К тому же у него должна быть на лбу метка после вчерашней стычки с совой. Судя по тому, что незнакомец решился напасть на помощника королевского следователя, коим ты являешься, с кинжалом, он понимает, сколь много значит для всего мира сие изыскание моего товарища Карла. Значит, человек это ученый. Во всяком случае, начитанный.

— Да! — воскликнул Йошка. — Он ведь воровал книги, которые предполагал впоследствии прочесть.

— Вот именно, сын мой, — констатировал Платон Пражский. — И таких умников, как я полагаю, в Городке не так уж и много, что значительным образом сокращает число подозреваемых во вчерашнем инциденте. Прежде всего, это мог быть наш старый знакомый, пан бургомистр. А вот, кстати, и он сам.

Мастер кивком головы указал на вошедшего в зал трактира бургомистра. Тот, заметив сидящих за столом королевских следователей, поспешил к ним присоединиться. Он, будучи уже не столь заносчив и горделив, как вчера, спросил у библиотекаря позволения присесть.

— Конечно же, мой дорогой пан Игнат, присоединяйтесь, — дружеским тоном разрешил Платон.

Едва бургомистр сел за стол, как из дверей кухни выскочил мальчишка и поставил перед ним большую кружку с пивом.

— Очень хорошо, пан Платон, что я вас застал, — сказал бургомистр, отпивая пиво и вытирая с верхней губы белоснежную пену. — Ко мне только что обратился угольщик с жалобою на вас. Он сообщил мне, что ваш помощник, — тут бургомистр перевел взгляд на Йошку, сидевшего подле учителя, — с вашего позволения и наущения преследует его.

Бургомистр выжидающе посмотрел на мастера. Тот никак не прореагировал на сие обвинение.

— Я конечно же не поверил ни одному слову угольщика, тем более что всем в Городке известно его пристрастие к алкоголю, — продолжил пан Игнат. — Однако жалобу нельзя долго держать под сукном.

— Я понял вас, пан Игнат, — сказал Платон и решительно поднялся из-за стола.

Йошка и бургомистр, который так и не успел допить пиво, принуждены были последовать за ним.