Тайна исхода

Нокс рванулся в темноту, наобум поворачивая в коридорах то направо, то налево, и ему удалось немного оторваться от преследователей, пока он вдруг не уперся в тупик, заваленный песком. Погоня приближалась, и свет от фонарей становился все ярче. Назад было нельзя. Он вскарабкался на кучу песка — между ее вершиной и потолком имелось всего несколько дюймов, но ему удалось протиснуться и скатиться с другой стороны. Висевший сзади ноутбук все время тянул назад как якорь.

Наверху сверкнула молния, и раздался раскат грома. Вентиляционная шахта! Он вылез наверх, цепляясь за мокрый песок и невесть откуда взявшуюся веревку, и вновь оказался среди бушевавшей стихии. Он перевел дыхание и при вспышке далекой молнии, осветившей площадку, заметил белую скамейку, стоявшую среди полукруга финиковых пальм. Он побежал к ней и, обернувшись, увидел первого полицейского, вылезшего из шахты и светившего фонарем в другую сторону, преследуя тени.

Нокс приободрился, поверив, что ему удастся ускользнуть. Но тут перед ним хрустнула ветка, и, подняв голову, он увидел стоявшего человека, который уже занес для удара руку. Нокс попытался увернуться, но было слишком поздно. Удар в челюсть сбил его с ног, и он опрокинулся на спину, а перед глазами поплыли круги. Это был Петерсон — кулаки сжаты, зубы оскалены, со слизью из левой ноздри и безумием в глазах.

— Ты! — Священник не верил своим глазам. — Как ты здесь оказался? Тебя перенес дьявол!

— Ты — сумасшедший! — ответил Нокс, отползая. Угрозу представлял не только Петерсон, но и шум, который мог привлечь полицейских.

— Содомит! — плевался Петерсон. — Развратник! Слуга дьявола!

— Ты просто безумен!

— День расплаты близок! — кричал Петерсон. — Ты это знаешь? На нас всех опустится благодать! Весь мир взглянет в лик Христа. В его благоволение и бесконечное милосердие. Все человечество падет на колени в почитании его. На колени! Вот чего так боится твой Господин. Вот зачем он тебя послал помешать мне! Дьявольское отродье! Начинается великая битва, и Господь восторжествует — Ему нельзя помешать! Так сказано! Так сказано! — Он надвигался на Нокса, широко расставив ноги, и тот стукнул его ногой в пах, но священника это не остановило. Нокс попытался увернуться, но Петерсон прыгнул на него сзади и ударил коленом по затылку, а потом схватил за ремень от чехла ноутбука и, обернув вокруг шеи, принялся душить.

— Твой Господин уже не в силах тебе помочь! Слышишь! Царству Зверя пришел конец! Дело Господа победит! Ты разве не видишь? Господь со мной, а Он сильнее всех армий? — Он еще туже затянул ремень, который впился в горло Нокса, как гаррота.[90] — «Во время посещения их они будут повержены, — говорит Господь»,[91] — ликовал Петерсон. — «И Сам буду воевать против вас рукою простертою и мышцею крепкою, во гневе и в ярости и в великом негодовании».[92]

Нокс обеими руками вцепился в ремень, стараясь освободиться, но Петерсон был слишком силен. Нокс задыхался, а его легкие, казалось, вот-вот взорвутся. Но ему удалось подняться на ноги и с Петерсоном на спине добраться до скамейки. Из последних сил он занес ногу на сиденье и оттолкнулся, опрокидываясь на спину. Петерсон с размаху ударился о твердый грунт, и из его карманов вылетели ключи от машины и прочая мелочь. От шока он на секунду ослабил хватку, но Ноксу этого хватило, чтобы выскользнуть и отползти в сторону — он схватился обеими руками за горло, жадно глотая воздух.

— «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь»,[93] — вскричал Петерсон, поднимаясь на ноги, — я — тот, кто придет из вечности. Имя мое — отмщение, я — опустошитель!

Из песков послышался крик, и луч фонаря выхватил Петерсона. Он повернулся и увидел четырех полицейских, бежавших к нему, поднимая тучи брызг. Нокс тут же пригнулся и успел добраться до небольшой группы деревьев, где распластался у корней. Оставшийся на месте Петерсон, казалось, никак не мог определиться: его взгляд блуждал между Ноксом, полицейскими, ноутбуком, ключами от машины и бумажником. Наконец он решился, выбрав самое важное. Он достал ноутбук из сумки, открыл крышку и, подняв большой камень, с размаху опустил его на клавиатуру. От удара во все стороны разлетелись обломки.

— Прекратить! — закричал полицейский.

— «И будут выходить, — заревел Петерсон, — и увидят трупы людей, отступивших от Меня. — Он поднял камень и нанес новый удар, пробивая корпус и проникая в самое сердце компьютера. — Ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти».[94] — Молния осветила его безумные глаза, по лицу расползлись похожие на змеи пряди седых волос. Полицейский решил, что благоразумнее дождаться, пока подоспеют остальные; — Настало время Господа! Ты слышишь? На колени, нечистые язычники! Вы недостойны! — Он нанес еще один удар.

Подбежали еще два полицейских, и они вместе навалились на него. Он сумел подняться на ноги вместе с ними и, шатаясь, сделал несколько шагов, пытаясь сбросить их, как непобедимый Самсон. Но подоспевший четвертый полицейский начал бить ему по виску рукояткой пистолета, пока Петерсон не обмяк и не упал сначала на колени, а потом лицом в грязь.

Полицейские обступили его, тяжело дыша и согнувшись с руками на коленях. Один из них мстительно стукнул его ногой по ребрам, но другой оттащил его и перевернул пленника на бок, чтобы тот не захлебнулся, а третий надел наручники за спиной.

— Их было двое, — задыхаясь, произнес один. — Они дрались. — Он неопределенно махнул рукой в сторону деревьев, где лежал Нокс, прижавшись щекой к мокрому песку.

Лучи фонарей формально посветили вокруг и исчезли.

— Я за то, чтобы доставить его Гамалю, — предложил один.

— Пусть остальные тоже потрудятся, — согласился другой. Они подняли Петерсона за руки и потащили ж сторону комплекса Фатимы.