— Куда?
Тот, что повыше, кивнул на застекленный кабинет на другом конце зала ожидания:
— В нашу комнату переговоров.
— Но сейчас начнется посадка на мой рейс!
Улыбки стали натянутыми.
— Пожалуйста! Пройдемте.
Плечи Гриффина опустились. В глубине души он знал, что это случится — жизнь никогда не давала ему поблажек. Он повернулся к Мики.
— Ты остаешься за главного, — сказал он, передавая ему кредитную карточку. — Проследи, чтобы все благополучно улетели, договорились?
— А как же вы?
— Со мной будет все в порядке. Просто доставь всех домой. Я же могу на тебя положиться?
— Да.
— Вот и хорошо, — сказал Гриффин и потрепал его по плечу. С тяжелым сердцем он побрел за двумя служащими через зал ожидания, покрытый ковром.
II
— И что теперь будем делать? — спросил Нагиб.
— Вы не можете рассказать все это начальнику?
— Он не станет слушать. Особенно меня. Сами знаете, как это бывает. Будто вы являетесь испытанием, которое им надо выдержать, чтобы доказать свою выносливость. А если честно, то что у нас есть? Только освещение и мозаика.
— Но мы правы! — не сдавался Нокс.
— Да, — согласился Нагиб. — Но этого недостаточно. Вы должны понимать, как все работает в Египте. Между службами много трений и соперничества. Стоит только туристической полиции узнать, что мы обвиняем их в причастности… — Он покачал головой. — Они этого не оставят. Вопрос чести. Они потребуют доказательств, перейдут в наступление и обвинят нас во всех смертных грехах. Мой начальник потому и стал начальником, что знает, как избегать таких ситуаций. Поверьте, он не станет меня слушать, пока я не смогу предъявить неопровержимых улик.
— Неопровержимых улик? Как, черт возьми, мы можем их раздобыть?
— Мы можем разыскать заложников сами, — пробормотал Нагиб полушутя. Но потом покачал головой, отказываясь от этой мысли. — Амарна слишком велика. А как только Халед узнает о наших поисках, он тут же постарается замести следы.