Даже не поглядев, пойдут ли за ним, Оборотень тяжело повернулся и двинулся вниз по улице — в сторону Муравейника. Вид этого человека всегда заставлял Лайама призадуматься, что чем в нем порождено — внешность кличкой или кличка внешностью?
Вожак местного преступного мира зарос серебряным жестким волосом по глаза, и борода его без всякого перехода сливалась с косматой, укрывающей голову гривой. Челюсти Волка сильно выдавались вперед, равно как и скулы с мерцающими над ними зелеными огнями зрачков, а усмешка обнажала клыки невероятных размеров. Но сейчас Оборотень не улыбался.
— Это не дело, — повторил он вполголоса, с силой всаживая в карманы плаща кулаки. — Я знаю, что вы ищете, Ренфорд, но мне вам не помочь. Поговорим и разбежимся.
Лайам остановился и придержал Волка за локоть.
— Что? Откуда вы можете знать, что мне нужно?
Волк сдвинул брови и упрямо шагнул вперед, увлекая Лайама за собой.
— А что еще может быть вам нужно, как не этот треклятый камень? Я строго-настрого всем запретил ходить на такие дела, но этот идиот не послушал, и теперь он убит, и все, и покончим на том.
— Стоп, стоп, стоп, — сказал Лайам. — Значит, камень помог украсть кто-то из ваших?
Оборотень, продолжая шагать, посмотрел на него уничтожающим взглядом.
— Ну разумеется — эти замки просто сохли по хорошей отмычке! Он ведь не знал, что дело коснется вас. Но как только заслышал, что квестор пошел по следу, так тут же обделался и сам себя заложил. Он был уверен, что вам его вычислить — пара пустых! Ну, что случилось после, и дурню понятно…
Дурню — быть может, но Лайам не понимал ничего. А потому он раздраженно спросил:
— Кто? Кто это был? О ком вы говорите?
— Шутник. Камешек брал Шутник. Он брал его по заказу.
Лайам знал Шутника. Это был отчаянный вор, но большая сволочь и поколачивал Мопсу.
— Кроме шуток, Ренфорд, — сказал Волк, хищно блеснув зеленью глаз. — У меня дел по горло, да и у вас их невпроворот. Вы уже достаточно слышали и сами все знаете, пора разбегаться.
— Я ничего не слышал, а знаю еще меньше, — сердито сказал Лайам. Он вновь ухватил главаря за руку и потянул его на себя, заставляя остановиться. — И я хочу, чтобы вы рассказали мне все. Все с самого начала, и прямо сейчас.
Оборотень вырвал руку, но остался стоять, потом шумно вздохнул, словно вол, перед трудным подъемом.
— Ну, быть по-вашему. Должок есть должок. Короче, ваша весточка всех нас смутила. Мопса сказала, что вы хотите видеть меня — насчет случая на Макушке. Я ничего не понял, потому как знал — моих ребятишек там не было. Макушку не потрошили, но тут стал колоться Шутник. Он так напугался, что все вышло наружу. Он, мол, договорился, что только вскроет замки, а брать ничего не брал и знать ничего не знает. Я собрался было вздрючить его, но он и без того сделался как деревянный. Сказал, что работу ему подогнал попрошайка по прозвищу Кривокат. Этот Кривокат привел Шутника к дому, и заказчик их обоих впустил, а потом у них вышла ссора.
— Погодите… Они взяли камень?
— А как же. Но не они, а тот человек, который им отворил дверь. Шутник его раньше не знал — ни имени, ничего, только понял, что тот не слуга, а из благородных. Ну а потом у них вышла ссора. Прямо в пещере, и тот благородный убил Кривоката. Перерезал ему глотку и выкинул в море — через какую-то дырку в скале.
ebooksa