Дракон Фануил

— Что, неужели? Вот так номер! — маленькие глазки эдила расширились. — Да, это известие может оказаться важнее моего завтрака. Это — и вправду может.

Лайам стал излагать суть дела, не упоминая о Фануиле. Кессиас слушал очень внимательно и время от времени кивал. Когда Лайам завершил свой краткий доклад, эдил снова кивнул, потом заговорил, уверенно и твердо:

— Да, это, похоже, оправдывает ваш ранний визит. Лошадь у вас есть?

Лайам показал жестом, что есть.

— Отлично. Ступайте за ней. Встретимся у городских ворот.

— Еще два слова, эдил. Не следует ли вам прихватить с собой искательницу теней?

— Э, непременно! — Кессиас на миг умолк, как-то странно поглядывая на Лайама. — Матушке Джеф не понравится, что ее выволакивают из теплой постельки в такую рань, но ничего не поделаешь. Я схожу за ней.

Они вышли вместе. Эдил сразу свернул в переулок, ведущий к главной площади Саузварка, а Лайам зашагал к конюшне, в которой он держал своего скакуна.

Заседлать и вывести Даймонда было делом минуты. Лайам уже вскочил в седло и только тут вспомнил, что обещал сегодня быть у леди Неквер, а дело могло затянуться. Он подозвал мальчишку-конюха, сунул ему мелкую монету и, назвав адрес, велел передать хозяйке дома свои извинения. Немытый парнишка, глупо хихикнув, помчался исполнять поручение.

Покачав головой, Лайам пришпорил коня и направил его к городским воротам.

Он уже понял, что Кессиас — не тот человек, какому под силу разыскать убийцу Тарквина. Ну, разве что дело окажется совсем уж простым. А Лайам сильно опасался, что простым оно не окажется. Эдил вполне мог держаться на высоте, когда требовалось урезонить подгулявших матросов, утихомирить горластых торговок или поставить стражу в патруль, но Лайам сомневался, что Кессиас с той же сноровкой сумеет вытряхнуть показания из мертвого старика.

«Вот досада!» — подумал Лайам. Грубоватый и прямодушный эдил ему нравился, но выше своей головы он прыгнуть, конечно, не мог.

Саузварк не имел крепостных стен; крутые склоны холма, на котором стоял город, и грозные Клыки, прикрывающие его со стороны моря, всегда считались достаточно надежной защитой. Потому и ворот в прямом смысле этого слова здесь тоже не наблюдалось. Начало тракта, идущего на восток и проходящего мимо бухты Тарквина, отмечала пара замшелых колонн, высеченных из серого камня. Их-то и называли городскими воротами.

Лайам прибыл на место встречи раньше, чем Кессиас. Он остановил коня возле каменного столба и принялся рассеянно наблюдать за крестьянскими телегами и всадниками, время от времени проезжавшими мимо него.

Дожидаться пришлось дольше, чем бы того хотелось. Лайам уже всерьез стал прикидывать, не стоит ли ему еще раз пуститься на розыски запропавшего стража порядка, когда эдил окликнул его:

— Эй, Ренфорд! Не спите, приятель!

Эдил успел накинуть поверх домашней туники рыцарский плащ — серый, льняной, с вышитыми на нем тремя рыжими лисами — официальным гербом герцога. Тем не менее кобыла Кессиаса смотрелась довольно невзрачно — особенно рядом с фыркающим чалым Лайама. Справа и слева от эдила располагались двое конных стражников с копьями, и у каждого на плече — прямо на коже доспехов — был закреплен знак с тем же гербом: три лисы на сером поле. За стражниками на бельмастом косматом пони восседала старуха, скверно, но довольно опрятно одетая — с лицом, похожим на вялое печеное яблоко.

— Матушка Джеф, — пояснил Кессиас, заметив взгляд Лайама. — Матушка, вот человек, обнаруживший труп.

Старуха фыркнула и пробормотала себе под нос:

— Дурень застал старика, когда тот вошел в транс. Он ведь колдун, это все знают.