Суровое наказание

Он зарычал на меня, и внезапно, длинный кинжал ярко блеснул в его руке. На вид это было профессиональное оружие, вероятно, спрятанное в ножнах на предплечье. Он держал лезвие так, словно знал, как им управляться, и я сидел очень тихо. Элеонора посмотрела на Рамона, как будто никогда прежде не видела его.

– Какого черта ты делаешь, Рамон? Не глупи! Убери эту штуку немедленно!

Он проигнорировал ее, охваченный своим гневом и драматичностью момента. Вся Чайная затихла, все смотрели на нас, на него, и он это знал и наслаждался этим. Он громко хихикнул.

– Говорят, что в тебе течет кровь оборотня, Тейлор. Давай посмотрим, насколько ты хорош против серебряного клинка. Я думаю, ты будешь кровоточить, как и любой другой, когда я отрежу твои яйца и заставлю их сожрать.

Я встал, и он невольно отступил. Я впился в него глазами, удерживая его взгляд своим, несмотря на все его старания отвести его. Я вышел из кабинки, и он отринул назад, все еще не в состоянии отвести взор. Теперь он захныкал, когда кровавые слезы медленно начали сочиться из-под век. Серебреный клинок выскользнул из его онемевших пальцев, когда я смотрел на него. И тогда один из телохранителей появился откуда ни возьмись, с моей слепой стороны, и бросил чашку кофе прямо мне в лицо. Я закричал, когда кипяток обжег мне лицо и временно ослепил. Я отчаянно тер лицо руками, пытаясь очистить свое зрение, слыша другие приближающиеся шаги.

Элеонора прошла мимо меня, выйдя из кабинки, и встала между мной и Рамоном. Я слышал, как она кричит на него и на других, но все еще ничего не видел. Привычная властность в ее голосе сдерживала их, но я не знал насколько. Я изо всех сил напряг слезящиеся глаза и, наконец, мое зрение вернулось. Мое лицо по-прежнему мучительно жгло, но я игнорировал это. Все телохранители покинули свои столики, чтобы сбиться в кучу позади Рамона. Они учуяли кровь и шанс одолеть скандально известного Джона Тейлора. И, конечно, возможность выглядеть настоящими мужчинами на глазах у своих женщин. Если они смогут разобраться с Джоном Тейлором, то в будущем смогут самостоятельно назначать себе цену.

Они неловко расталкивали друг друга, чтобы занять лучшую позицию, страстно желая получить шанс нанести мне удар, но никто не хотел быть первым. У них не было оружия, но все они, казалось, были рады шансу небольшого переполоха, чтобы хорошенько избить выскочку, который не знал своего места. Я выпрямился и пристально посмотрел на них, и некоторые отступили, чтобы не встречаться с моим пристальным взглядом. Рамон вздрогнул, следы кровавых слез до сих пор сохли на его лице. Затем он быстро вернул себе самообладание, когда понял, что я не могу снова смутить его пристальным взглядом. Элеонора по-прежнему стояла между мной и кучкой телохранителей, держа руки на бедрах и высоко вскинув голову, пока ругала их всех беспристрастно.

– Этот человек мой гость! Он под защитой меня и моего отца! И я буду говорить с кем, черт побери, пожелаю, Рамон!

– Он не должен быть здесь, – сказал Рамон, и его голос был хриплым в ожидании насилия. – Ему здесь не место.

– Как и тебе, – сухо сказала Элеонора. – Но я все же привела тебя сюда. Хотя одному богу известно, что я сделаю, если снова когда-нибудь тебя увижу. Убирайся, Рамон. Все кончено. И не смей поднимать шумиху, или я не буду писать тебе рекомендацию.

– Даже так? – сказал Рамон. – Как и всем другим? Нет... я так не думаю. Я думаю, что оставлю тебе кое-что на память. – Он жестко ударил ее по лицу. Элеонора отшатнулась, прижав руку к покрасневшей щеке. Рамон улыбнулся. – Ты не представляешь, как долго я хотел сделать это. Теперь не стой на моем пути. Ты же не хочешь, чтобы кровь оказалась на твоем новом платье. – Он снова перевел свой холодный пристальный взгляд на меня. – Давайте парни, пора повеселиться.

Пока он еще говорил, я сделал шаг вперед и ударил коленкой ему в пах. Он издал болезненный, задыхающийся звук и согнулся, так что я ударил его ребром ладони по затылку, чтобы помочь упасть на пол. Кучка телохранителей рванулась вперед, сердито крича, и окружила меня со всех сторон. Удары хлынули сразу со всех сторон, и все, что я мог сделать, это пригнуть голову и плечи и принять их на себя, выдерживая удары, поскольку важнее всего мне было устоять на ногах. Если я упаду, они все пустят вход ноги, и я не встану после этого. Я не думаю, что они намеревались убить меня из-за страха вызвать гнев Гриффина, но несчастные случаи, как известно, случаются, когда страсти разгорелись.

К счастью они не привыкли к борьбе в группе. Телохранители больше привыкли к защите клиента и запугиванию один на один. Они мешали друг другу, в своем стремлении добраться до меня, и были слишком нетерпеливы, стараясь нанести собственные удары, чтобы думать о взаимодействии. Я сосредоточился на том, чтобы засунуть руки в карманы плаща. Я держу там все виды полезных вещей. Телохранители били меня руками и ногами, но я не падал. Люди (и другие) пытались убить меня с детства, но я все еще здесь.

Я достал световую гранату из левого кармана и бросил на пол. Она взорвалась в сполохе ослепительного света, и телохранители отступили, ругаясь и неистово моргая. Что дало мне время вытащить маленькую коричневую человеческую кость из правого кармана и показать ее телохранителям. Они все замерли и я злобно усмехнулся.

– Правильно, ребята. Это указывающая кость. Все, что мне требуется, это указать и произнести Слово, и на кого бы я ни указал, он отправится домой в гробу. Поэтому забирайте Рамона и убирайтесь с глаз моих.

– Ты блефуешь, – сказал один из телохранителей, но казался не очень уверенным в своих словах.

– Не будь идиотом, – сказал мужчина рядом с ним. – Это Джон чертов Тейлор. Ему не нужно блефовать.

Они подняли Рамона и вынесли его из Чайной. Все дамы смотрели на это в тишине, затем оглянулись на меня. Некоторые выглядели так, словно хотели зааплодировать. Я повернулся спиной к комнате, и Элеонора помогла мне снова сесть в частную кабинку. Я с трудом уселся, тяжело дыша. У меня болело все тело. C возрастом становится сложнее выносить избиение. По крайней мере, в это раз я не потерял зубы. Ненавижу это. Я отложил кость в сторону и посмотрел на Элеонору.

– Спасибо, что заступились за меня.

– Я абсолютно ненавижу и не приемлю мужской шовинизм, – сказала она. – Но вы довольно впечатляюще справились. Это была подлинная аборигенская указательная кость? Я всегда считала, что настоящую довольно сложно найти.