Флэшбэк

— Согласно вот этому счету, Харви и Дара снимали один номер на двоих в гостинице «Анасази» в Санта-Фе, — сказал Ник, постукивая по зеленой папке. — Но я точно знаю, что это не так. Они снимали два соседних номера.

Теперь моргнула уже К. Т.

— Это тебе Дара говорила?

— Нет. Я в последнее время восстанавливал под флэшбэком наши разговоры, и она много раз пыталась сказать мне: что-то происходит. Не между нею и Харви, я думаю. Что-то, связанное с особым делом, по которому они и ездили туда-сюда после смерти Кэйго Накамуры. Даже в Санта-Фе.

— Согласно документам, они снимали один номер на двоих.

— Эти документы — чистая херня. Я знаю. Вчера говорил кое с кем в «Анасази». С горничной, которая проработала там сорок лет и помнит Дару — помнит, как она приезжала туда шесть лет назад. Дара ей понравилась.

К. Т. покачала головой.

— Не понимаю. Что ты делал в Санта-Фе? И давно ли ты знаешь о подозрениях насчет того, что Харви и Дара снимали один номер?

Ник ответил только на второй вопрос:

— Около полутора суток назад дон Кож-Ахмед Нухаев сказал мне, что Дара останавливалась в «Анасази» с Харви шесть лет назад. На следующий день после того, как Кэйго Накамура брал у него интервью, и за четыре дня до убийства Кэйго. Я был в Санта-Фе, поэтому зашел в отель и поспрашивал. Мудак-портье ничего мне не сказал, хотя я размахивал у него перед носом фальшивым значком. Но удалось найти двух старых горничных-латинок, которые помнили Дару. Одна из этих старушек вспомнила даже, в каких номерах останавливались Харви и Дара. В соседних номерах, но не в одном. Даже не в двухкомнатном.

— А с чего это горничная через шесть лет будет помнить, кто в каком номере останавливался? — спросила К. Т. — Если она видела человека всего раз?

— Я же говорю, Дара ей понравилась. Горничную зовут Мария Консуэла Санетта Геррера. Они поболтали немного, и выяснилось, что у обеих сыновей зовут Вэл… хотя имя сына Марии — уменьшительное от «Валентин». Ее сыну было двадцать девять, и она запомнила, как Дара говорила про своего сына — десятилетнего мальчика.

— Прости, что засомневалась в твоих словах, — сказала К. Т. Правда, по тону нельзя было сказать, что она извиняется; голос ее звучал устало. — Но скажи, Ник, почему ты считаешь, что и остальные счета из гостиниц — поддельные?

— Ты мне не сказала, откуда взялась вся эта херня, — напомнил он. — Это очень похоже на то, что предъявляют в жюри присяжных.

— Это часть материалов для представления в жюри присяжных. Представленных в жюри, собранных в ходе внутреннего расследования, которое аппарат окружного прокурора провел в марте, пять с половиной лет назад. Когда Мэнни Ортега еще был окружным прокурором.

— Внутреннее расследование? — пробормотал Ник. Он редко бывал так сбит с толку. — Два месяца спустя после того, как Дара и Харви погибли в автокатастрофе на I-двадцать пять? Межведомственное расследование. И жюри присяжных решает, был ли у одного из заместителей окружного прокурора роман с моей женой? Полная херня. Абсолютная бессмыслица.

К. Т., словно соглашаясь, кивнула головой.

— Да, совместное расследование. Но не для того, чтобы установить, потрахивались ли Дара с Харви у тебя за спиной. А для выяснения того, кто убил Харви и Дару.

— Кто их убил? — прошептал Ник.

Хорошо, что он сидел. Даже и так пришлось ухватиться за края старого деревянного стула, чтобы не упасть на пол.