И правда, толстая… Дара почти на девятом месяце и не скрывает этого. В руке она держит еще одну банку «курса», но отдает ее Нику. Во время беременности она очень осторожна.
Ник похлопывает себя по колену, но Дара целует его в лоб, садится на старый металлический садовый стул рядом с ним и тихо говорит:
— Что-то я не вижу много звезд, тем более созвездий.
— Нужно, чтобы глаза приспособились к темноте, детка.
— Здесь не очень-то темно из-за городского освещения. Ты бы не хотел жить за городом… где-нибудь в горах… где звезды яркие? И тогда можно купить телескоп, который ты с таким вожделением разглядываешь в каталоге.
— Мы бы свихнулись в деревне, — говорит Ник, срывая крышечку с пивной банки и кладя ее на подлокотник, а не бросая в темноту. Он гордится чистотой их маленького дворика и веранды. — И потом, городские копы должны жить в городе. Это закон.
Он прихлебывает пиво и продолжает:
— Но ты права, хорошо, если есть телескоп и темные небеса… где-нибудь в высокогорье, скажем в Эстес-парке. Там всегда есть отблеск от Передового хребта,[32] но окружающие пики или высокие предгорья на востоке блокируют большую часть светового потока.
— Может быть, Санта-Клаус вспомнит, что ты хочешь телескоп, — говорит Дара, по-прежнему глядя в небо. Над крышами кружит полицейский вертолет.
Ник отрицательно качает головой. Он тверд:
— Нет. Слишком дорого. Есть сотня вещей, на которые можно потратить эти деньги, более важных… если осенью будет сверхурочная работа.
— Будет, — печально говорит Дара.
Ник знает, что она ненавидит его сверхурочную работу по выходным, хотя плата за переработку, которую отстоял профсоюз, для них очень важна. Но в этот уик-энд — а сегодня вечер пятницы — в этот уик-энд Ник свободен и проведет его с Дарой.
— Ты был бы счастливее, став астрономом, Николас.
Сонный, расслабленный голос Дары, как всегда, возбуждает Ника.
— Ты хочешь сказать, что была бы счастливее, будь я астрономом, а не копом?
Он прихлебывает пиво и ищет на небе Альдебаран. Легкий ветерок шевелит листья вязов и более крупные листья соседских лип. Их шелест, еще не ломкий, — часть этого позднеавгустовского вечера.
— Понимаешь, — говорит Дара, — будь ты астрономом, мы бы жили где-нибудь на вершине горы. Может, на Гавайях. По крайней мере, далеко от всего этого.
Ник поворачивается…