— Я ничего не имею против светопреставления, — тихо произнес он.
— Но не такого, — отозвался Билли после долгой паузы. — Не такого. Это не твое.
— Я передал ваше послание лондонмантам, — сообщил Вати. — Они держат кракена как можно дальше от всего этого.
Если это было
— Хорошо, — одобрил Билли. — Но мы не знаем, что у них за возможности.
— Это случится
— Думаю, будут все, — сказал Вати.
— Что до совпадения, — добавил Дейн, — то когда-то давно такое уже случалось.
Время от времени, очень редко, два светопреставления неизбежно совпадали, но все должны были знать об этом заранее. В таких случаях стражи непрерывности мироздания — официальные спасители, штатные полицейские и враги тех, кто заявлял о конце света, — должны были бы не только покончить с этими светопреставлениями, но и стать между враждующими священниками. Каждый из этих служителей культа хотел отменить вульгарный апокалипсис соперников, который мог бы помешать его собственному, благородному.
Дейн и Билли воспринимали изгороди как нечто иное, нежели барьеры, стены — как лестницы, а крыши — как неровные полы. Билли гадал, будет ли его ангел памяти там, куда они направлялись, и сможет ли передвигаться по этой местности.
Они избегали освещенных прорезей улиц, где была полиция. Когда оба подошли ближе к тому месту, где, по слухам, предстояло произойти событию (или событиям), Билли краем глаза различил других оккультных граждан Лондона — его, как бы это сказать, не-жителей? Сведения о месте действия распространились среди
Пространство между бетонными пролетами эстакад. Пейзаж, среди которого мог прийти конец миру, был индустриальным до непристойности, сплошной грудой отбросов. Здесь были мастерские, писавшие ржавчиной эпитафии автомобилям; склады, где днем трудились усталые подростки; супермаркеты и автоматические хранилища, пестревшие яркими красками и мультипликационными шрифтами посреди обесцвеченного мусора. Лондон — это бесконечная перебранка между углами и пустотой. В этой местности имелась арена из кустов, за которой можно было наблюдать с путепроводов.
— Надо держаться вне поля зрения, — шепнул Дейн. — Давай разберемся, что происходит, выясним, кто это.
Вати, то появлявшийся у них в карманах, то снова исчезавший, что-то забормотал ему.
Зрители расположились на крышах. Билли видел силуэты тех, кто сидел, прислонясь спиной к дымоходам, видел и одурманенный воздух, в котором некоторые сделали себя невидимыми. Они с Дейном висели на служебных лестницах, что вели на эстакадах. Легковушки и грузовики освещали фарами пустошь.
— Будь готов, — предупредил его Дейн, — сматываться в любой момент.
— Коллингсвуд, я не могу заставить вас говорить на радиожаргоне, но если я спрашиваю, как вы слышите, — а вы меня слышите, — то надеюсь, черт возьми, на ответ. Я же слышу, как вы там дышите.
«Дальше, дальше», — сделала Коллингсвуд знак молодому полицейскому, с несчастным видом сидевшему рядом.
— Хорошо, Бэрони, — у нее получилось «Ба Роуни».
Коллингсвуд щелкнула по наушнику. Раций в лацканах не было. И она, и несколько сотрудников полиции, прикомандированных в ту ночь к ПСФС, были в штатском. Коллингсвуд сидела, сгорбившись, в потрепанном автомобиле неподалеку от площадки, где собирались люди.