Кракен

Сам Тату, его окружение, охранники, которые поддерживали носителя Тату, смотрели в другую сторону, наблюдая за последними зачистками на арене. Панк открыл рот и уставился на Билли и Дейна, но ничего не сказал.

Потом последовал шквал листьев, раздались вопли Бёрн — и мгновенно наступила тишина. Билли и Дейн стояли прямо между Тату и Бёрн, представительницей Гризамента, старейшего, злейшего врага Тату.

Тату услышал, что его потрясенный носитель издает какие-то звуки, и велел своим людям повернуться и повернуть его. Две силы уставились на Дейна и Билли, а также друг на друга. Что это за вой в отдалении, подумал Билли, не полицейские ли сирены? Или крики государственных чиновников, что направляются сюда? Неважно. Монстропасы заставили лиственного минотавра остановиться и скрести лапами землю. Билли почувствовал, как между Бёрн и Тату, словно зверек, пробежал вопрос: «Может, нам лучше заняться этими двоими?» — но очертания Лондона на протяжении многих лет определялись их враждой. Эта логика была слишком сильна, чтобы ее отбросить, на что и рассчитывал Билли. Воины Тату и монстропасы Бёрн и Гризамента пошли друг на друга.

Благодаря умелым действиям «пастухов» фигура из осенних листьев распалась на несколько бычьеголовых людей поменьше размером. Подгоняемые движением воздуха, те неуклюже бросились в бой. Рукоголовые безуспешно тыкали ножами в монстров, которые хватали их временно затвердевшими лиственными когтями. Дейн сокрушил один шлем выстрелом из пистолета. Противник упал, за разбитым темным стеклом промелькнул сжимающийся и разжимающийся кулак его головы. Дейн поднырнул под занесенную для удара лиственную руку и потянул Билли в сторону. Его оружие клацало. Они присели у мусорной кучи, на краю площадки, где разворачивалась драка.

— Посмотри-ка, — сказал Билли.

Татуированный человек дрожал в своей чересчур большой куртке, а его охранники смотрели на листья. Все их внимание было приковано к разборке между бандами. Билли с Дейном переглянулись.

Билли наконец решился и побежал, судорожно сжимая руки, из-за чего запнулось время и разбилось стекло. Его фазер снес одного охранника. Дейн последовал за ним и схватил татуированного человека. Тот уставился на него с ужасом, настолько сильным, что невозможно было смотреть.

— Шевелись!

Дейн и Билли потащили его с собой — отчасти заложника, отчасти спасенного — через грязную площадку, на которую для полноты коллекции повалились последние тела. Теперь туда подоспели полицейские, которые из темноты и в темноту выкрикивали нелепые обещания всех арестовать. Не исключено, что они еще швырялись какими-то заклинаниями, но в такую ночь те могли только шипеть и плеваться, как промокшие петарды. Человек в кожаной куртке, которого крепко держали Билли и Дейн, покачивался между ними почти как ребенок и что-то шептал. Чуть пониже раздавались другие звуки — яростное рычание и угрозы Тату, скрытого под курткой.

Часть шестая

НАМЕКИ

Глава 63

Было ли это тем самым? Были ли они тем самым — так, наверное, должна была спросить себя Мардж? В конце концов, их там было два, не так ли?

Нет, конечно, увиденное было впечатляющим и странным, оно ошеломило бы Мардж несколько недель назад. Просто она надеялась на откровение, а откровения не случилось.

Так что же ей довелось увидеть? Не очень понятно. После побега от Коллингсвуд она находилась довольно далеко от центра того, что происходило. Кое-что из случившегося было… неважно чем, но Мардж избегала слова «магия»: то, как двигались некоторые из людей, которых она заметила; пыльные, плохо видные человечки среди кустов; нечто такое, чего она не разглядела над пролетами бетонной дороги и вокруг них; ее собственные неоднократные сомнамбулические побеги, когда она ускользала от внимания других наблюдателей Конца. А еще — непрестанное движение осенних небесных красок: это действительно могли быть маленькие, эффектные бури.

То, что она видела, не имело никакого отношения к спруту, и если тут были политические нюансы, Мардж их не распознала. Она ничуть не стала мудрее и, говоря откровенно, чуть ли не онемела от благоговейного ужаса.

Так что же теперь?

— Как тебя зовут?

В какой-то момент он наконец отозвался:

— Пол.