Мельников был расстроен. Уже третью неделю он не мог увидеться с Олегом Понтиным, а Ахмед поторапливал. Он уже не менее пяти раз бывал в Центре и в каждый приезд просил встретиться с Олегом. Чувствовалось, что в Центре здорово заинтересованы американцем. Правда, Мельникову и Полещуку было чему и радоваться. Они смогли установить контакт с Левиным и Стрельцовым. Те не сразу поверили Полещуку, который, улучив момент, бросил им записку, когда они были на прогулке. Левин долго всматривался в текст записки и, зная, что где-то недалеко находятся военнопленные, пришел к выводу, что это не провокация, и негромко бросил вслед отходящему от проволоки Полещуку:
— Спасибо, парень! Мы верим тебе. Сегодня же подготовим ответ. Перебросим записку в этом же месте.
Левин знал, что охранники по-русски не понимают, и, когда они начали удивленно смотреть на него, сделал вид, что обращается к Стрельцову.
К вечеру Полещук снова подошел к ограде и незаметно поднял записку.
В укромном месте развернули ее и прочли: «Дорогие товарищи! Мы понимаем, что соотечественники в такой ситуации, в которой оказались все мы, должны стремиться быть рядом. Сообщите подробнее о себе и сколько вас. Нам интересно и то, как к вам относятся. Мы имеем возможность общаться с местными руководителями и, если надо, готовы попросить, чтобы к вам относились получше. Чем вы занимаетесь здесь?»
Посоветовавшись, решили пока Ахмеду ничего не говорить. Это можно будет сделать позже, когда все станет ясно.
Все последующие дни Мельников и Полещук изо всех сил старались встретиться с Понтиным, но, увы, Олег не объявлялся.
Согласившись на предложение Анохина, Олег оказался в изоляции. Анохин понимал, что допускать его контакты с остальными военнопленными нельзя.
Мельников, обследуя в свободное время дальние уголки Центра, неожиданно наткнулся на странные строения. Они были низкими, длинными, без окон. Подходы к ним тщательно охранялись, да и у самих строений находились часовые с автоматами, по углам — пулеметные гнезда. Понимая, что одному трудно выяснить, что это за здания, капитан привлек к этой работе своих товарищей по несчастью.
Прошло несколько дней, и по отрывочным, на первый взгляд незначительным сведениям Мельников пришел к выводу, что там хранятся оружие и боеприпасы. Он попросил Дино перепроверить эту информацию. Вскоре Дино подтвердил догадку и предложил Мельникову познакомиться с охранником — египтянином, который состоял в штате охраны складов.
Мельников согласился. И вот ровно в три часа в кустарнике недалеко от полигона, где советские солдаты отрабатывал и приемы захвата какого-то объекта, встреча состоялась. Дино представил молодого высокого парня по имени Гамаль. На вид ему было двадцать три — двадцать пять лет. Гамаль совсем не говорил по-русски, и бедный Дино с трудом исполнял роль переводчика.
Мельников не рискнул раскрываться перед Гамалем и старался подчеркнуть, что это знакомство ему необходимо, для того чтобы выяснить, не может ли Гамаль достать ему сигареты и спиртное. Дино переводил и недоуменно поглядывал на Мельникова.
Гамаль отвечал охотно, он объяснил, что спиртное и сигареты достать не может, но, когда Мельников рискнул и поинтересовался, что Гамаль охраняет, тут же ответил:
— Там очень большие здания, они полны оружия.
— Какого?
— Разного. Я раньше служил в армии и разбираюсь в разных системах. На складах хранятся американские и французские гранатометы, английские и итальянские мины, советские и израильские автоматы, различные пулеметы и даже индивидуальные реактивные приспособления, позволяющие человеку перемещаться по воздуху. В складе, который расположен у самых гор, находится несколько десятков дельтапланов, некоторые из них с мотором. Там же хранятся переносные ракетные установки для стрельбы по самолетам и вертолетам. Вчера я видел, как на пяти больших грузовиках в ящиках партия оружия была вывезена.
— А что на ящиках написано? — уточнил Дино.
— Что в них швейные машинки «Зингер» и название страны, куда они направляются.
— В какие страны пошел этот груз?
— Я смог разглядеть названия двух стран — это Боливия и Парагвай.