Скрижаль последнего дня

— А что сейчас находится в Мегиддо? Разрушенная крепость или что?

— Типа того. Отличительной чертой Мегиддо было его огромное стратегическое значение. В древние времена существовал важный торговый и военный путь, который на латыни носил название Via Maris, то есть «Морская дорога», а на древнееврейском — Derekh HaYam. Он вел из Египта по равнине вдоль Средиземного моря в Дамаск и Месопотамию. И тот, кто владел городом Мегиддо, контролировал участок пути, известный как Nahal Iron (слово nahal означает «пересохшее речное русло»), а следовательно, мог контролировать и все передвижения по Морской дороге.

Благодаря своему местоположению Мегиддо является одним из старейших среди известных населенных пунктов в этом регионе, да и на всем земном шаре, если быть точным. Первое поселение там появилось около 7000 года до нашей эры — больше девяти тысяч лет назад. Окончательно же Мегиддо был покинут в пятом веке до нашей эры, то есть люди постоянно там жили на протяжении примерно шести с половиной тысяч лет.

— Значит, когда туда пришли сикарии — если предположить, что твоя гипотеза верна, — город уже представлял собой руины?

— Да, — кивнула Анджела. — Он был покинут уже в течение более чем пяти веков.

— И ты считаешь, что именно о Мегиддо говорится в надписи на дощечках? Я хочу сказать, теперь ты думаешь, что искать надо скорее здесь, чем в Туннеле Езекии или еще где-то на Храмовой горе?

— Да, — произнесла Анджела извиняющимся тоном. — Сейчас-то я понимаю, что нужно было предусмотреть такой вариант, и уж точно мне следовало бы внимательно просмотреть материалы по истории исследований Туннеля Езекии. И, как ты верно отметил, учитывая то, как рьяно все эти годы раскапывали Храмовую гору, предполагать, что артефакт вроде Серебряного Свитка мог пролежать две тысячи лет незамеченным, по меньшей мере наивно.

— А как насчет Мегиддо? Ведь там наверняка тоже побывали десятки и сотни археологов из разных стран, — неуверенно предположил Бронсон.

— Как ни странно — нет. Конечно, там проводились раскопки, но не так часто и не так тщательно, как можно было бы предположить, учитывая многотысячелетнюю историю этого места. Собственно говоря, до 1903 года в Мегиддо вообще не проводились никакие раскопки. Только в этом году туда была организована спонсируемая Германским Восточным Обществом экспедиция под руководством Готлиба Шумахера. Еще через двадцать лет Джон Д. Рокфеллер финансировал экспедицию Восточного института Чикагского университета, которая продолжала исследования вплоть до начала Второй мировой.

— Постой-постой. Так их раскопки длились аж шестнадцать лет, — заметил Бронсон. — За это время они должны были перерыть весь памятник вдоль и попрек.

— Да, экспедиция действительно длилась долго, но, видишь ли, Мегиддо просто огромен. Площадь, которую занимает сам холм, составляет около пятнадцати акров,[34] но большинство археологических раскопок было сосредоточено на довольно небольшом участке, и производились они в основном вглубь, а не вширь. Археологи преимущественно стремились вскрыть как можно больше слоев, относящихся к разным временам и к разным существовавшим в Мегиддо культурам. Этим, в частности, занималась и экспедиция Чикагского университета.

В дальнейшем каких-то значительных событий в Мегиддо не происходило. В шестидесятые годы там недолго работал израильский археолог Игаэль Ядин. С тех пор раскопки памятника проводились каждый второй год; финансирует их Экспедиция Мегиддо, базирующаяся в университете Тель-Авива.

— Хм, судя по твоим словам, памятник вовсю исследуют, — с сомнением произнес Бронсон.

— Пожалуй, так, — не стала спорить Анджела, — но все дело в том, что если бы какая-то из этих экспедиций обнаружила Серебряный Свиток, об этом бы сразу же стало известно всему миру. И не забывай также, что никто из исследовавших Мегиддо археологов не задавался целью найти спрятанные сокровища. Они просто пытались восстановить историю этого места. У нас же с тобой другая задача: мы отправляемся в Мегиддо искать один совершенно конкретный предмет в одном совершенно конкретном месте.

— Значит, где-то на холме есть резервуар? — предположил Бронсон.

— Вообще-то, нет, — чуть улыбнувшись, ответила Анджела, — и это есть хорошая новость. Резервуар — это место, где хранят воду, а колодец или источник — это где воду берут. Когда мы проверяли наш перевод с помощью онлайн-переводчика, он предложил для того арамейского слова, что я перевела как «резервуар», более точное значение «колодец». И в Хар-Мегиддо мы имеем как раз не резервуар, а колодец. Это еще одно подтверждение тому, что мы находимся на верном пути.

— Хорошо, — решительно сказал Бронсон. — Не станем терять времени. Пойду и соберу вещи. Маршрут можем уточнить уже по дороге — все равно двигаться надо на север. — Он глянул на часы. — Будешь готова через пять минут?

68

— Они на третьем этаже, — шепнул Хокстон и нажал кнопку вызова лифта. — В соседних номерах — 305 и 307. Много времени у нас это не займет.

Они вышли из лифта и зашагали по узкому коридору. У дверей номера 305 остановились. Хокстон нагнулся и прижался ухом к двери.