– Проходите! – уже из сеней позвала Георгия тетка.
Она ввела его в кухню, которая одновременно служила гостиной. Цветной телевизор стоял на столике в углу. Прикрытый, как и положено, салфеточкой. Сверху – радиоприемник VEF последней модели. И даже югославская электрическая плита, за которыми охотились городские хозяйки, стояла по соседству с русской печью. Обеденный стол, заставленный перевернутыми кверху дном банками с соленьями, явно был старым, саморубленым и когда-то рассчитанным на огромную семью. В целом видно было, что хозяйство небедное. Но сгорбленная спина хозяйки, ее грубые почти мужицкие руки говорили о том, что все, что здесь есть, досталось тяжелым трудом. И ни одного намека на то, что в доме живет кто-то из молодых. Только с виду мужскую одежду на вешалках да кирзовые сапоги большого размера Георгий увидел в углу, когда вошел. Видимо, мужнины.
В доме царила странная смесь запахов свежеиспеченного хлеба и потягивавшего через открытую форточку навоза – от сарайчика, где обитала животина. В Карельске было полно частных домов, но жители их практически не держали домашний скот, в домах, как правило, было паровое отопление – местные власти об этом давно позаботились, и обитатели «деревяшек», по сути, ничем не отличались от тех, кто жил в многоэтажках. Так же по утрам спешат на работу, засиживаются вечерами у телевизора.
Здесь же все было иначе. Георгий как будто попал в иную реальность. Если убрать черты современности – плиту, радиоприемник, – то все будет как встарь. Он вспомнил, как говорил Лазаренко о будущем, – для любого горожанина время станет бежать еще быстрее. А здесь, скорее всего, ничего не изменится – все также будут печь хлеб, ухаживать за скотом, готовить соленья-варенья. Или, может быть, все запустеет, захиреет, и пропасть между городом и деревней станет еще глубже.
Хозяйка зашла за печь, погромыхала посудой и вынесла кружку, полную игристого напитка. Георгий сделал глоток. Квас оказался и впрямь хорош – в меру пузыристый, не сладкий, но и не кислый.
– Ну как? – улыбнулась тетка.
– Отлично!
– Я же говорила. Да вы садитесь, – спохватилась она.
Выдвинула из-под стола табурет. Снова вернулась к печи и принесла ему кусок хлеба.
– Может, покушать хотите? Я быстро помидорки порежу. Яишенку могу пожарить.
– Нет, спасибо, – поблагодарил Георгий. – Анастасия Егоровна, раз вы здесь всех знаете, то, может, разговаривали с кем-нибудь… Не появлялись ли здесь или на дачах какие-нибудь незнакомцы, которые могли бы показаться кому-нибудь странными? Или явными чужаками?
Женщина посмотрела на него с сомнением, будто что-то хотела сказать, но сдержалась.
– Это вам к Саньке лучше. Он все про всех знает. Я слышала только, что нашли недавно убитого возле станции… Жуть-то какая!
Она перекрестилась.
– Так ведь и не нашли кто убил. Господи, и не страшно людям грех такой на себя брать… – Она вздохнула.
Снова предложила отобедать, но на этот раз Георгию отказаться не удалось – она не стала уговаривать, а начала собирать на стол. По правде, он сегодня не завтракал, и немного подкрепиться не помешало бы.
Он пытался разговорить хозяйку, все спрашивал насчет хозяйства да как коровы доятся, но тетка осторожничала, отвечала немногословно.
Вскоре после окончания трапезы приехал участковый. Как тетка и предупреждала, сначала послышался громкий треск. Первым делом Георгий подумал, что кто-то во дворе ломает доски, но уж больно непрерывный был звук. По мере приближения он дошел до такого грохота, что задребезжали стекла. Если это был мотоцикл, то явно без глушителя.
– Санька приехал! – как будто с облегчением объявила хозяйка. – Вот бы вы ему сказали, чтобы не гремел так!
Они вышли на улицу.