— Ценно, — кивнул Курт, развернувшись на скрип осторожно приоткрывшейся двери, и, увидя недовольную физиономию Бруно, кивнул ему: — Наконец-то. Иди сюда.
— «Наконец-то»? — выдавил тот. — А ты пытался хоть раз пускать мула галопом? Могли бы конфисковать летающую свинью у какой-нибудь ведьмы…
— Сюда, я сказал, — оборвал Курт, за рукав притащив подопечного к полке, и развернул лицом к ней. — Слушать меня внимательно, Бруно. Начинаешь сверху. Берешь книгу за обложку, переворачиваешь и встряхиваешь страницы…
Тот дернул плечами, вырываясь, и отступил назад, отгородившись от него ладонями:
— Эй-эй! Я в обысках крамольных библиотек не смыслю.
— Вот и будет тебе
— Я не знаю, что искать. Я не хочу, чтобы меня после обвинили в том, что я что-то упустил, и из-за этого рассыпалось дело. Я не знаю, какие книги вам нужны, я…
— Все просто. Сначала зачитываешь мне наименование и автора, если есть. После перетряхиваешь книгу; если в нее вложено что-то — говоришь мне. Если название на обложке или окладе не соответствует содержанию — говоришь мне. Если книга без обложки — говоришь мне. Если найдешь переписанный текст…
— …говорю тебе, — кисло докончил тот, и Курт улыбнулся — так, что подопечного перекосило.
— А сказал — не смыслишь. Приступай.
— Чтоб вас всех черти взяли вместе с вашими малефиками! — пробормотал Бруно под нос, неохотно придвигая к полке табурет от стола; он ткнул подопечного кулаком под ребро.
— Выбирай слова.
— «
— Все так, — резко развернувшись к Курту и едва не слетев с табурета, согласился Бруно. — А о чем это могло бы говорить?
Он не ответил, неторопливо прошагав к столу и опершись о него ладонями, и замер, глядя в стену; Ланц молчал.
— Стало быть, так, — собственный голос показался мертвым, когда Курт заговорил — медленно, тихо, точно боясь разбудить спящего рядом человека или спугнуть присевшую на плечо птицу. — Переписчик Отто Рицлер был связан с Филиппом Шлагом. Филипп Шлаг умер странно, за полгода до этого порвав всяческие отношения с женщинами, от коих прежде не бегал. Кто-то настроил его на поиск книг теософского содержания.
— Ты что — всерьез?.. — проронил Бруно тихо; он продолжал, словно не слыша, сквозь болезненную улыбку:
— Осматривая комнату Шлага, я подумал, что он неаккуратен, и совершенно не подумал о том, что неряху не изберут секретарем ректора. Теперь можно взглянуть на это иначе. Одежда, разбросанная как попало, светильник, стоящий на окне, беспорядок в шкафу… Когда весь дом уснул, этим светильником был подан сигнал. «Подойди к двери»; там, на окне, Шлаг его и оставил — ему в тот вечер было просто не до того, чтобы думать о порядке. Спуститься и снять засов так, чтобы этого никто не услышал — пустяки. Свет более не зажигался. Одежда бросалась, куда придется…
— А беспорядок в шкафу, — тихо докончил Ланц, — появился оттого, что она искала переписи?
— Вероятно, Шлаг стал вести себя слишком опасно, — продолжил Курт тяжело. — Слишком многие стали обращать внимание на его странности. Возможно, он не выдержал и проболтался ей о том, что приготовил подарок — «Трактат о любви» Симона Грека в украшенном окладе. Вот для чего это бессмысленное затратное дело. Подношение женщине. Это часто бывает бессмысленным и затратным. Возможно, именно его она и искала. Возможно, прочие переписи она унесла тоже, и наверняка уничтожила. Или же он изначально заказывал их не для себя, и сегодня мы найдем их. Или же не найдем — если списки книг и делались для нее, она могла уничтожить их, когда началось наше расследование…