— Он не лжет, — проговорил Кастиэль.
— Ясное дело, — вздохнул Дин. — И это значит, что у нас полный ноль.
— Не обязательно, — они шагали по тротуару под фонарями. — Есть вероятность, что Волвертон встретил Свидетеля на поле битвы или…
— Притормози, — Дин остановился. — Ты говоришь, Свидетель то, Свидетель это… Но если этот Свидетель тусовался с Иисусом и речь зашла про удавку, то у меня только одна догадка.
— Какая же?
— Иуда. Ты охотишься на Иуду.
Кастиэль покачал головой:
— Не знаю…
— Почему нет?
— Имя Иуды больше связано с искусом и предательством, нежели с кровью и жестокостью.
— Так-то оно так, но, насколько я знаю людей, и предательство бывает кровавым, когда в ход идет оружие.
Внезапно до Дина донеслись громкие голоса и смех. Он оглянулся, впервые обратив внимание на окрестности: они стояли недалеко от большой старой церкви, которая выглядела так, будто пережила столетия боев и ненастной погоды, и, в общем, смахивала на военный корабль, потерпевший крушение и обретший здесь покой. Из высокой сводчатой двери выплеснулась толпа в костюмах и платьях.
— Это… — начал Кастиэль.
— Свадьба.
Старший Винчестер увидел, как под гром аплодисментов и радостные крики жених с невестой спускаются по ступеням и направляются к лимузину, поджидающему их у обочины. Платье невесты было явно не современным, а жених носил форму солдата Конфедерации — такую реалистичную, что Дин почти видел над ней клубы пыли.
— Они издеваются? Как можно жениться в этих обносках?
— Любовь — это поле боя, — изрек Кастиэль.
Дин вытаращился на него:
— Чего?
— Я слышал эти слова в песне.