Единственное что меня у смущает. Ребята сегодня ведь день рассказывают мне о танце «Дрыг-прыг», который я им вчера якобы исполнил. Я это припоминаю очень смутно. Что за танец?!! Как пел песни, помню. И про день рожденья, и про космодром, и про полеты мы с Мыколой пели. Много что помню, но вот про танец не могу вспомнить. Ребята говорят, что я здорово станцевал его. Что-то такое я вроде бы действительно исполнял, но отчего я назвал это именно «Дрыг-прыгом», и какие именно выделывал па, ума не приложу. Похвалы моим хореографическим способностям все больше раздражают меня, и я просто уже не могу об этом «Дрыг-прыге» слышать.
Я приставал к Кео, надеясь что он хоть, как робот, обладая более-менее фотографической памятью, покажет мне движения этого танца, но Кео говорит, что это
Сегодня с Мыколой говорили о сексе.
59381263473252738291МПРАВЫЫУЛЬГН
Земляне очень откровенны в таких разговорах, в отличие от нас, и у них оригинальные взаимоотношения, понятия о партнерстве и прочем. Мне показалось, что Мыкола считает, будто тот, кто выполняет роль активной стороны, обычно более интеллектуален и находчив. Затем, осторожно выясняя, какой стороной является Мыкола, я узнал, что оказывается он относится к тем особям, которые отдают свое семя во время процесса. Но значит, он — отдающая, пассивная сторона? И он сам относится к себе так критически? Признаюсь, я недооценивал своего друга! До этого он мне казался слишком самодовольным и неспособным решительно ни на какую самокритику. Теперь я уважаю его больше. Об этом я ему сказал и крепко пожал руку.
Перечитал то, что накарябал вчера, и зашифровал восемнадцать абзацев. Теперь прочесть это будет сложно. Ибо не хочу, чтобы меня считали болтуном…
Вчера поздно вечером произошел неприятный инцидент. Мыкола, гад, вошел в мою каюту, увидел, как я пишу, и обозвал «ботаником». Я решил, что это относится к нашим разговорам о сексуальной жизни хеланоиков. Разъярился и побежал за ним. По дороге захватил гипсовый бюст Диктатора. Бросил. Не попал. На шум прибежал Кео и стал выяснять, кто виноват. Мыкола сказал, что он назвал меня «ботаником», потому что, мол, они так, будучи мальчишками, называли старательных учеников, а я, по его мнению, очень забавно задумываюсь когда пишу и выгляжу «умным». Он сказал, что к моей сексуальности это не имеет вообще никакого отношения. Но на всякий обещал этого слова больше не произносить. Тем не менее он испортил мне настроение, и я ничего не успел сочинить. Сегодня отношения наши налаживаются. Мы даже вместе склеили осколки бюста, и теперь он как новый.
Кстати, у Мыколы сегодня закончилась «Оболонь». Он совсем загрустил. И я почти перестал на него сердиться.
Потом Мыкола выпросил у капитана чистые листы сверхпрочной бумаги из старого корабельного журнала и принялся старательно что-то писать суперстойкими чернилами. Я было решил, что он мне подражает, а то и передразнивает, но потом увидел, что Мыкола берет отдельные небольшие бумажки и, скатывая в трубочку, запихивает их в пустые банки из-под «Оболони».
Он выстроил в своей каюте целую батарею этих банок, и в каждую запихал по бумажке. Я подумал, что мой друг не в себе, ведь это выглядело так грустно и нелогично! Было очень похоже, что бедняга тронулся рассудком, оставшись без любимого напитка и в предчувствии надвигающегося Сна.
Я позвал Кео, и он, глядя в Приоткрытую дверь каюты на гору банок и действия бортинженера, тоже застыл в полном недоумении. Но Мыкола наконец заметил нас и все объяснил. Оказалось, он не чокнулся. Просто на Земле, чьи моря неспокойны, глубоки и обширны, издавна существовала традиция при кораблекрушении писать мольбы о помощи с указанием координат острова, вкладывать бумагу в бутылку и доверять ее воле волн. Потом кто-нибудь находил бутылку, узнавал из послания где искать остров и спасал тех, кто на нем оказался.
Мило, романтично, но непредставимо в условиях бесконечной космической бездны.
Мы с Кео сказали Мыколе, что баночки пожалуй слишком маленькие, чтобы их заметили.
— Но «серебряная пирамида» Зако еще меньше, а ты надеешься ее найти, — сказал Мыкола. — А мои банки кто-нибудь может принять за рекламную акцию. Решат, что неподалеку открыт астропивбар, захотят узнать его координаты и прочтут записку. Надо лишь выстрелить этими банками подальше из гарпунной пушки, чтобы они преодолели силу тяжести и не болтались в окрестностях Ульмиша, где от них никакого толка. Пусть летят к трассе. Может когда-нибудь кто-то их и встретит.
«Что ж. По крайней мере, он не тронулся рассудком», — решили мы с Кео. Но психика его слегка сдвинулась, раз он вернулся к примитивным старинным верованиям. Глупая, конечно, затея, но совершенно безобидная. Землянину почему-то кажется, что не заметить банку из-под его любимого пива невозможно. Как будто в космосе мало всякой всячины болтается. Я посоветовал другу хотя бы написать призыв о помощи на банках — так они может станут заметнее.
Бортинженер согласился, но сказал, что, во-первых, краска у нас неважная и от встречных потоков космической пыли через месяц-другой сотрется, а, во-вторых, как раз призыв о помощи могут счесть рекламной уловкой, так что писать его особого смысла нет. Но все-таки на многих банках он накарябал «SOS». Потом ему пришла в голову идея, что если привязать банку к Диктатору, то будет гораздо заметнее, и он взял несколько фанеролюминиевых Диктаторов. Хотел использовать даже чугунного Диктатора (очень уж он нам надоел!), но Кео отговорил Мыколу Это делать.
Капитан напомнил нам, что существует Конвенция, по которой нельзя в целях рекламы запускать в вакуум всякие предметы тяжелее одного килограмма весом. Ибо случалось много всяких неприятностей из-за слишком тяжелых рекламных щитов и буклетов. Даже реклама на метеоритах разрешена лишь заправочным станциям и спасательным службам. При этом нельзя менять траекторию летящего метеорита. Можно наклеить на него рекламу или выбить ее на камне. Но он должен продолжать лететь в том направлении, которое выбрал. И просьбы о помощи можно направлять на тяжелых предметах или на меняющих направление метеоритах лишь в крайнем случае (Кео опять поведал нам что наш случай не является таким уж «крайним»), В общем, Мыколе пришлось удовольствоваться легкими Диктаторами.
Правда было немного их жаль, все-таки мы покупали их на свои деньги, взяли поэтому пару десятков самых невзрачных. Остальные банки Мыкола решил запустить в космос без сопровождения.
Кстати, Кео рассказал нам историю, случившуюся тогда, когда Конвенция еще не вступила в действие. Фирма с планеты мохнокрюсов, выпускающая таблетки от несварения желудка, проводила большую презентацию и расположила в космосе целый ряд автоматических лавок, выдающих бесплатные пилюли. Одна из таких лавок случайно сорвалась с места и полетела в неизвестном направлении.
В суматохе праздника, устроенного фармацевтической фирмой, заметили сие не скоро. А, когда заметили, лавка уже успела долететь до какой-то небольшой недоцивилизованной планеты и упала. Хорошо хоть в последний момент что-то там сработало, и автопилот выбрал для падения ненаселенную местность. Лавка разлетелась на мелкие возгоревшиеся обломочки, оставив кучу пилюль в окрестностях. Ну, а аборигены понятия не имели, что делать со странными камешками и отчего в лесу возникли борозды и полегли деревья.