– Ну и что? Ты вполне успеешь пристрелить полковника, и мы взлетим на крышу пентхауза. Вертолет готов.
– Целесообразно остановить погоню, – рассудительно, как робот-терминатор, заметил Костя.
– Ты прав. Можешь заблокировать лифт?
– Я вообще-то по другой части. Лучше прикажите это полковнику.
– Молодец! Просчитал. Он нам еще пригодится. В конце концов никогда не поздно. Полковник, вы помилованы…
– Это на юридическом языке называется отсрочкой наказания.
– А называйте, как хотите. Но вы пойдете с нами.
– Как далеко?
– Вам-то какая разница?
– Прикидываю, стоит ли напрягаться. Если все равно убьете на крыше, так и извилины не буду беспокоить. Сейчас вот выпью еще стаканчик шотландского виски и – стреляй, Константин.
– Ишь, раскомандовался… Решаю здесь я. Тихо. Лифт приближается. Костя!
Геракл не дрогнувшей рукой налил себе в хрустальный стакан на три пальца золотистого виски, выпил одним глотком, заел ломтиком лимона.
– Полковник, остановите лифт!
– Дайте гарантии.
– Будут вам гарантии. Время идет. Остановите!
– Слишком поздно, – отстранил от лифта свободной левой рукой взмокшего от волнения патрона Константин Фролов. – Он уже пришел.
Лифт встал. Что-то в его механизме печально вздохнуло, и дверца медленно поднялась вверх.
Егор налил себе виски еще на два пальца. Заинтересованно, но не более, повернул голову.
Телохранитель олигарха невольно опустил пистолет.
На полу лифта в неестественной позе, какая бывает у человека, которому минуту назад свернули шею, лежал мужчина лет 30—35 в элегантном сером, в черную полоску костюме.