Собака продолжала лаять и крутиться, явно пытаясь сорваться с цепи. На призывы Рахманова, повторенные несколько раз, никто не ответил. Обойдя забор, Рахманов подошел ближе к воротам. Крикнул что было сил:
— Эй, люди! Отзовитесь!
На этот раз его услышали. У среднего домика стукнула дверь, зашуршали шаги по гравию дорожки. Наконец из-за домика вышел невысокий худощавый человек, одетый в свитер грубой вязки и джинсы. На вид ему было около шестидесяти. Остановившись, человек крикнул: «Дик, молчать! А ну, кому сказали?» Тявкнув, собака замолчала. Человек посмотрел на Рахманова:
— Слушаю вас.
— Простите, можно кого-нибудь из служащих?
— Я служащий. По какому вопросу?
— Я из прокуратуры. Мне нужно с вами поговорить.
Человек подошел к сетке, блекло-серые глаза стали настороженными.
— Интересно, что это может у нас понадобиться прокуратуре?
— Ничего особенного. Просто мне нужны ваши свидетельские показания. Вы выйдете? Или я зайду? Как вам удобней?
Человек оглянулся на машину, снова посмотрел на Рахманова. Склонил голову набок:
— Ну, пожалуйста, заходите.
Пройдя в калитку у ворот, Рахманов показал удостоверение:
— Рахманов Андрей Викторович. Следователь прокуратуры.
— Голиков Николай Иванович. Работаю здесь сторожем.
Рахманов достал фотографию Лотарева. Протянул:
— Посмотрите. Может, вы видели когда-нибудь этого человека?
— Ну-ка... — Взяв фото, Голиков отодвинул карточку на расстояние вытянутой руки. Прищурился, изучая снимок. — Вообще-то лицо вроде знакомое. Где-то я его видел.
— Не ошибаетесь? — Сказав это, Рахманов подумал: кажется, алиби подтверждается.
— Да нет. На память пока не жалуюсь.