— Над проектом я работаю около года, — Зак нахмурился, снова становясь сосредоточенным и напряженным. — Почему ты спрашиваешь?
— Ты знал его раньше? — интуиция подсказывала Хилари, что она в шаге от разгадки, но ей не хватало информации, чтобы осознать и сопоставить факты. Джеймс решил бы задачу за минуту.
— Нет! — прозвучало слишком резко и поспешно, чтобы быть правдой. — Извини, мне не стоило приходить и тревожить тебя.
Он сдержанно обнял её и поднялся, и Хилари поняла, что попала в точку, получила ответ на свой вопрос. Зак действительно давно знаком с ним. Возможно, был при Вальтере не одну сотню лет. Она прикоснулась к тому, что несло в себе слишком серьёзную опасность. Раскрытие истинной личности.
— Ты меня извини, — она протянула ему руку, — я не хотела лезть не в свое дело, просто новость про Джеймса выбила меня из колеи. Останься со мной?
Теперь Хилари не собиралась отступаться. Надо подумать, с какой стороны ещё можно зайти к информации, минуя Зака. У него в жизни и без того не самый легкий период. Хилари даже представить не могла, чего ему стоило рассказать о Джеймсе. Она действительно сожалела о том, что завела этот разговор с ним, поэтому слова извинения звучали искренне.
Сколько ей осталось времени на любовь? Сутки? Неделя? На Чувство, которое она так долго искала вовне, а нашла в себе самой.
Его взгляд снова потеплел. Он сжал ее руку в своих ладонях, потянул Хилари к себе и жадно поцеловал, будто утверждая свое право на неё. Перед образом Джеймса. Перед всем миром. Его мягкость и неуверенность сменились откровенной настойчивостью. Кажется, он даже прошептал: «Я тебя люблю», но для Хилари сейчас гораздо больше говорил ответ его тела, нежели чем любые слова.
«Нужно было раньше позволить себе это безумие», — последняя осознанная мысль растворилась под его прикосновениями, отзывающимися томительным теплом между ног. Хилари отступила назад, падая на постель и увлекая его за собой.
— 25 —
У Хилари Стивенс было красивое тело. Он отметил ещё пару месяцев назад, когда наблюдал за тем, как она корчилась от боли во время наказания. Сейчас сучка выгибалась от наслаждения, под прикосновениями Беннинга, принимая его в себя. До откровения грязно. Возбуждающе. Пожалуй, даже больше, чем во время пытки, когда каждая мышца её тела была натянута как струна.
Мерзкая гадина. Она такая же, как все. Как Сильвия. За масками милых женских мордашек они скрывают настоящих чудовищ, готовых предать тебя, стоит только выйти за порог. Ты готов принести им на блюдечке сердце, будущее и красивую жизнь, а тебя вышвыривают из памяти, как ненужный хлам.
Он поймал себя на мысли, что руки сжались в кулаки, а ногти с силой впились в ладонь. Кажется, это произошло только вчера. Он вернулся сразу, как только ему позволили вспомнить.
«Бенкитт Хелфлайн» ассоциировалась у людей с корпорацией зла, а он возвращался из Ада, чтобы отомстить. Он потерял все несколькими месяцами ранее. Все, что было ему дорого, отдали другому человеку. Долбаному Торнтону!
Разговор, вплавленный в память подобно клейму от раскаленного железа на теле, до сих пор отзывался жалящей болью унижения.
— Джек, будем объективны, вы не тянете этот проект. Пришло время уступить тому, кто доведет его до ума.
Ярость затопила все его существо. Разочарование, злоба на этих твердолобых овец. Их было трое, решивших его участь без его ведома. Они заранее знали, о чем пойдет разговор, когда пригласили его в кабинет. Знали, но вели себя, как ни в чем не бывало. Для них это в порядке вещей — отнимать у человека цель жизни? Лоуэлл постарался справиться с охватившими его эмоциями.
— Я приложу все усилия, чтобы закончить, как можно быстрее. Я…
— Нет, Джек, не приложите.
Работа всей его жизни. То, во что он вкладывал гораздо большее, чем бессонные ночи и вырванные из семьи выходные. Свою душу. Он никогда не смирился бы с тем, как легко они вышвырнули его из проекта. Он пошел ва-банк, потому что догадывался, что с такими иначе нельзя.