Рации спецсвязи они получили на четвертом этаже — поскольку «Консультация» целиком находилась под землей, то счет этажей шел, разумеется, сверху вниз, — в спецхране, куда вели аж три пары толстых, бронированных дверей, без магнитных карточек миновать которые было попросту невозможно. Рации были просты, надежны и незаметны. Крошечная пуговка динамика крепилась на тыльной стороне мочки уха и походила на черную бородавку. Микрофон, чуть меньше булавочной головки, легко прилипал к краю воротника рубашки. Включалось все это легким щелчком, выключалось так же. Радиус действия — весь немаленький город плюс его окрестности, окружность радиусом пятнадцать километров. Просто мечта, а не связь.
— С чего прикажешь начать, старший? — спросил, усмехаясь, Олег, когда они вышли на улицу, под горячее летнее солнце.
— Неплохо бы с обеда, — вздохнул Серегин, — но… — Он глянул на часы. — Уже три часа пополудни. А давая нам два дня, Вольфрам наверняка имел в виду, что первый из них — сегодняшний. Так что пошли по адресам.
— Ну, пошли, — пожал плечами Олег. — Ты начальник, так что спорить не буду.
Серегин удивился его покладистости, но не стал доискиваться до первопричин — впереди действительно было слишком много работы и слишком мало времени.
Из разговора двух медсестер о странностях больного Олейникова:
«— … слышь, Зоя, там велят Олейников на перевязку! Андрей Викентьевич ждет!
— Не пойду я к нему! К Олейникову.
— Рукавишникова, ты чего?
— … Наташ, понимаешь… Боюсь я его.
— Рукавишникова! Брось, Зоя! Чего выдумала?
— А ты сама не замечаешь? Злой он какой-то. Когда в глаза смотрит, от него прям чем-то нехорошим веет. И все время молчит. Никогда ничего не скажет, не спросит. И эта странная игрушка его. Он с ней почти не расстается. Я тебе рассказывала, как Андрей Викентьевич взял ее на секундочку в руки, пока Олейников спал? Мне казалось, он его за это убить готов был!
— Кто кого?
— Ну, этот Олейников, кто же еще.
— Шутишь? Он же инвалид!
— А ты сама-то в его палату давно заглядывала?..»
В восемнадцать ноль-ноль следующего дня Серегин доложил в очередной раз Вольфраму о результатах. Сделал он это легко и быстро, поскольку докладывать-то, честно говоря, было совершенно не о чем. Результатов — ноль. Все Олейниковы-инвалиды совершенно не имели отношения к искомому. Закончив разговор, Серегин выключил рацию, потрогал опухшую правую скулу и поморщился. Не все инвалиды были разговорчивы и словоохотливы, некоторых приходилось убеждать вступить в диалог. Иногда даже силой.
— Ну, что шеф? — спросил стоявший рядом Олег.
— А что шеф? — пожал плечами Серегин. — Шеф хмыкнул и пробормотал, что мы можем быть свободны до завтрашнего утра.
ebooksa