— А кто убил, капитан?
— Мы проверяем всех ее дружков, — отвечает детектив с умным видом, покачивая головой, словно обдумывая свои слова.
Карлтон тоже кивает, почти не слушая, весело косится на жену, торжественно просматривает свои записи, салютует моему хладному телу и выходит из комнаты.
— Благодарю, благодарю, благодарю. Сейчас вернусь. Хочу позвонить. Продолжайте работать. — И, ухмыляясь, мне: — Не жди меня, дорогой.
Хлоп. Дверь закрывается.
— Что ж, — со вздохом говорит детектив, — здесь мы, кажется, закончили. Отпечатки пальцев. Вещественные доказательства. Фотографии. Допрос. Мне сдается, тело уже…
Он внезапно умолкает, давая возможность высказаться коронеру, который, в конце концов, имеет право сделать небольшое официальное заявление.
Коронер благодарен за такую учтивость и после приличествующей глубокомысленной паузы изрекает:
— Полагаю, тело уже можно забирать. Да.
Один из оставшихся журналистов подает голос:
— Скажите, Шерлок, не кажется ли вам, что это похоже на самоубийство? Если хотите знать мое мнение…
— Не хочу, — обрывает следователь. — Как ты объяснишь колотые раны?
— Мне это представляется таким образом, — перебивает коронер. — Она возвращается домой, видит его на полу; он только что покончил с собой. Это объясняет, почему на ней нет крови, брызнувшей из перерезанной яремной вены. Очевидно, женщина схватила орудие самоубийства и нанесла ему три удара в припадке — как бы это выразиться… — восторга? Она обрадовалась, увидев его мертвым, и дала себе волю. В колотых ранах крови нет, а это доказывает, что они были нанесены позже, после того, как обнаружили лежащий труп.
— Нет-нет, погодите! — ревет следователь. — Вы совершенно не правы! Все происходило совсем не так! Совершенно! Все не так! — Он горячится, трясет головой, и волосы падают ему на глаза. Пытается найти выход из тупика, жует сигару, бьет кулаком в ладонь. — Нет, нет и нет! Вы категорически ошибаетесь!
Коронер снова тычет меня под ребра и смотрит мне в лицо. Я отвечаю ему взглядом, в котором нет ничего, кроме холодного блеска.
— Но коронер прав! — Жена с проворством леопарда, выбрасывающего лапу, хватается за эту информацию и присваивает ее. — Он абсолютно прав!
— Подождите-ка минутку, — недовольно бормочет следователь, чувствуя, как у него из-под ног выбивают почву.
— Именно так все и было, — мурлыкая, настаивает жена и моргает большими, влажными, темными глазами. — Я вошла. Он лежал вот здесь. И… что-то… на меня нашло. Наверно, я просто схватила нож и закричала от радости, что он умер, и ударила его еще несколько раз!
— Однако, — слабо защищается детектив, — так попросту не могло быть.
Он понимает, что такое могло случиться, но ему не хочется признавать это. Он вот-вот затопает ногами, как обиженный ребенок.